Телохранитель для мессии. Трилогия
Шрифт:
А ты циник.
«От кого набрался?» .
Молчу.
Я хмуро посмотрела на несостоявшихся грабительниц.
— Присоединяйтесь.
Лица девушек удивленно вытянулись.
— Ужинать будете? — мое недовольное ворчание походило на приглашение весьма отдаленно. — Воды только принесите.
Кирина подхватила протянутый котелок.
— С удовольствием, — опять сверкнул ряд безупречных белоснежных зубов.
* * *
Тонкая
Эона дулась. Во взгляде светло-карих глаз сердито ворчала медведица.
«Задерет» . Эта может.
На память пришел случай с Ранелью и сальгрийским маслом: коктейль из тактичной лести и очевидного покаяния должен был помочь.
— Эона, — зверь удивленно почесал за ухом при звуках моего задушевного голоса. — Я должна попросить у тебя прощения: все те ужасные слова были сказаны, только чтобы выиграть время.
Ее взгляд ощутимо потеплел.
— Ты сражалась великолепно, — уверенно добивала я. — Как думаешь, почему я начала о себе рассказывать? Еще чуть-чуть — мне бы пришел конец!
— Ты тоже неплохо сражалась, — она зарделась от похвалы.
«Невероятно, что с человеком можно сделать, если сказать ему хотя бы немного приятных слов» . Побеждала она! Как же! Просто мне не хотелось иметь дело с ее подругой — Кирина та еще штучка.
— Рель, не держи на меня зла, — косолапая рыкнула на прощанье и покинула светло-карюю юдоль. — Просто я думала, что ты…, что ты…
— Грязный мужик, понимаю. Не волнуйся, ты просто делаешь честь моей маскировке.
В этот трогательный момент вернулась с водой темноволосая разбойница.
— Вижу, вы уже разрешили свои обиды, — подозрительно улыбчивая девушка. — Расскажешь, зачем тебе нужна такая опасная маскировка?
На счет опасности я могла бы с ней и поспорить.
— Запросто, — покладисто согласилась я, пристраивая котелок над костром. — Мне не жалко. История довольно длинная и, льщу себя надеждой, интересная. Есть, что поведать. Вот только вскипятим водички, да заварим вкусного душистого отварчику. Но уговор таков: сначала я повествую о себе, потом вы делаете такую же ответную любезность. Согласны?
План приняли единогласно. Костерок уютно потрескивал, Морковка всхрапывала во сне. Я щедро вытащила из закромов ватрушки рены Дейны, разлила отвар по кружкам и принялась за рассказ. Речь текла плавно и размеренно, иногда вовсе сбиваясь на былинный стиль. В дело пошла уже обкатанная на Тайе история о бедной сиротке, которую пытаются выдать замуж нехорошие люди. С чувством поплакалась о трудностях на пути к истинному призванию — гордо носить звание алонии.
— Ну, ты и дура, — неожиданно прервала меня Эона, — Нашла куда возвращаться! В Ордене родственники с женихом и алной уже лучшее монастырское вино попивают, тебя дожидаючись! А служитель Единого им подливает, чтоб чарки не опустели!. Зачем в розысках бегать, если ты сама скоро прибудешь?
От выказанной наглости речевой аппарат мне отказал. Надо сознаться, с такой стороны я свою историю не рассматривала.
— Зачем же так резко, Эона, — сочившимся приторным ядом голосом попеняла ее спутница. — Каждый имеет право выбирать то, что хочет. Рель с открытыми глазами идет на это. Не правда ли?
Щеки окрасились легким багрянцем, и я разразилась маловразумительным лепетом.
— Если честно… Раньше не задумывалась… Просто… мне некуда больше идти, поэтому особого выбора у меня нет. Вот.
— Но ты могла бы… — попыталась встрять Эона.
— Подожди, подруга, ты торопишь события, — вновь сказала свое веское слово Кирина. — Еще не время. Кто знает, вдруг перед нами сидит имперская подосланная, а мы тут душу изливаем.
«Выездное собрание кружка анархистов» .
Да еще в шпионки записали! Не какие-нибудь, заметьте, а имперские.
«Императрица все-таки» .
Пусть это будет нашей маленькой тайной.
— Никакая я не подосланная, — обиделась я. — Откуда мне было знать, что вы на меня нападете в этом лесу? Ехала себе спокойно, никого не трогала. Чуть было не ограбили, да не убили. Теперь еще и оскорбляют! Я им все рассказала, а они…
Так у меня это правдоподобно получилось, так себя стало жалко, что на глаза набежали слезы. Я смахнула их рукавом, и, дабы никто не усомнился в моих чувствах, громко пошмыгала носом.
«Мадам, по вам плачет Мариинской театр» . Разумеется. Изрыдался весь.
— Все — не все, а многое не договорила, — продолжила наступать Кирина.
— Почему я должна пред малознакомыми личностями душу наизнанку выворачивать?! — справедливо возмутилась я. — Кроме того, теперь ваша очередь!
Девушка не поддержала скандала, а внезапно попросила:
— Я у тебя меч приметила нашей работы. Разрешишь глянуть?
«Наша» — это чья, интересно?
Я неохотно извлекла Неотразимую из ножен, но не стала передавать разбойнице, ревниво держа меч на вытянутых руках. Отблески пламени заплясали на лезвии, сплетаясь в замысловатую вязь рун. Зеркало металла отражало зазеленевший огонь. Эона бросила взгляд на оружие с исключительно профессиональным интересом. Кирина же дотошно осмотрела каждый миллиметр лезвия, водя носом чуть ли не по клинку.
— Интересно-интересно, — бурчала она себе под нос. — Трудно поверить…
Мы с Эоной непонимающе переглянулись.
— Меч Мариты, — благоговейно выдохнула Кирина. — Как же давно…. Столько лет поисков! Как ты ее зовешь?
— Неотразимая, — от неожиданности на заданный вопрос мной был дан абсолютно правдивый ответ.
— Хорошее имя, — одобрила она. — Мы называем ее Разящая.
— Имя, как имя, — мне надоело нездоровое внимание, и меч снова оказался в ножнах. — Рассказывать будешь или нет?