Телохранитель для невесты

Герритсен Тесс

— Честно говоря, мне стыдно, — признался Спектер, — тратить такое количество взрывчатки всего на одно здание, но уж очень хочется произвести хорошее впечатление. Незабываемое впечатление. Кроме того, меня уже достал Сэм Наварро и девять его жизней. Этот фейерверк разом лишит его всех, прожитых и непрожитых.

— Вы заманиваете его в ловушку?

— Вы умница, юная леди.

— Почему? Почему вы хотите убить его?

— Потому.

— Он всего лишь полицейский, который делает свое дело.

— Всего лишь полицейский? — Спектер резко

повернулся к ней. Выражение его лица было невозможно разглядеть, поскольку он оставался в тени. — Наварро не просто полицейский. Он представляет собой вызов. Он — моя Немезида. Это же надо, после моих успехов в больших городах вроде Бостона или Майами я нашел себе достойного противника в каком-то паршивом крошечном городишке. Даже не в Портленде, штат Орегон, а в Портленде, штат Мэн. — Спектер презрительно усмехнулся. — Все закончится здесь, на этом складе. Наш поединок, поединок между мной и Сэмом Наварро.

Держа в руке последнюю связку динамита, Спектер подошел к Нине и опустился на колени возле стула, к которому была привязана его жертва.

— Я припас последний фейерверк для вас, мисс Кормье, — сообщил террорист и приклеил изолентой связку динамита к ножке стула. — Вы ничего не почувствуете, — заверил он ее. — Все произойдет очень быстро, вы тут же ощутите, что у вас выросли ангельские крылья. И у Наварро тоже. Если у него вообще есть крылья.

— Наварро не дурак. Он поймет, что вы приготовили ловушку.

Спектер принялся растягивать все новые и новые ярды разноцветных проводов.

— Да, ему станет понятно, что это не обычная бомба. Эти провода будут натянуты для того, чтобы сбить его с толку. Схема, которая не имеет смысла… — Спектер дернул сначала за белый провод, затем за красный и при помощи паяльника соединил их. — А время уходит. Минута за минутой, потом счет пойдет на секунды. Который из проводов ведет к детонатору? Какой именно провод нужно перерезать? Перережешь неправильный, и все взлетит к чертовой матери. Склад и вы, милочка. И он, если у него хватит нервов, чтобы досмотреть этот спектакль до конца. Это безнадежная дилемма, знаете ли. Он останется с вами, чтобы обезвредить бомбу, и погибнет вместе с вами. Или же струсит и убежит, и тогда погибнете вы, оставив его терзаться вечным чувством вины. В любом случае Сэм Наварро будет страдать. А в выигрыше останусь я.

— Вы не выиграете.

— Только, пожалуйста, без этого. Избавьте меня от вашего морализаторства. Мне надо дело делать. Времени осталось в обрез. — Спектер протянул провода к другим динамитным связкам, переплетая провода разных цветов, сращивая их концы с капсюль-детонаторами.

«Времени у меня в обрез», — сказал он. О каком времени он говорит, сколько его останется?

Нина посмотрела на валявшиеся на полу предметы. Цифровой таймер. Радиопередатчик. Бомба должна быть с часовым механизмом, поняла она. Отсчет времени пойдет после того, как ее мучитель включит радиопередатчик. Приведя в действие заряд, Спектер благополучно покинет склад. Когда бомба взорвется, он будет уже далеко от этого места.

«Не надо приходить сюда, Сэм, — подумала она. — Прошу тебя, только не приходи

сюда! Останься в живых!»

Спектер встал и посмотрел на часы.

— Еще час, и я буду готов сделать звонок. — Он бросил взгляд на Нину и улыбнулся. — Три часа утра, мисс Кормье. Неплохое время уйти в мир иной, не кажется ли вам?

Женщина была обнаженной по пояс и лежала на голом деревянном полу. Ее убили выстрелом в голову.

— Сообщение поступило в десять сорок пять, — доложил Йетс. — Жилец из нижней квартиры заметил, что с потолка капает кровь, и позвонил домовладелице. Та открыла дверь и вызвала полицию. Мы нашли в бумажнике жертвы ее документы. Вот поэтому и позвонили вам.

— Есть свидетели? Кто-нибудь что-нибудь видел? Или слышал? — спросил Джиллис.

— Нет. Убийца, должно быть, стрелял из пистолета с глушителем. Затем незаметно выскользнул из квартиры.

Сэм обвел взглядом скудно обставленную комнату: голые стены, полупустые шкафы, на полу коробки с вещами. Судя по всему, Мэрилин Дюкофф еще не успела толком вселиться в квартиру.

Йетс подтвердил это предположение:

— Она въехала сюда за день до этого, под именем Мэрилин Браун. Заплатила наличными залог за первый месяц. Это все, что смогла рассказать мне домовладелица.

— К ней кто-нибудь приходил? — спросил Джиллис.

— Сосед вчера слышал мужской голос, но никого не видел.

— Спектер, — произнес Сэм и снова посмотрел на мертвое тело. Эксперты-криминалисты уже прочесывали комнату, посыпая вещи порошком для снятия отпечатков пальцев, занимаясь поиском улик. Они ничего не найдут, Сэм знал это наверняка. Спектер позаботился об этом, он, как обычно, действовал чрезвычайно аккуратно.

Оставаться здесь нет смысла. Лучше заняться поиском того места, где они могли слышать звук сирены. Он направился к двери, но остановился, услышав, как один из детективов произнес:

— В бумажнике ничего нет. Ключи, несколько счетов…

— Каких счетов? — тотчас переспросил Сэм.

— За электричество, за телефон, за воду. Видимо, еще за старую квартиру. На фамилию Дюкофф. Отправлено на абонентский ящик.

— Дай посмотреть счета за телефон.

Едва бросив взгляд на квитанцию, Сэм с трудом удержался от раздраженного возгласа. Это были два длинных листа с перечислением междугородних звонков, в основном номера в Бангоре, правда, имелось несколько во Флориде и в Массачусетсе. Чтобы проверить все эти номера, потребуется не один час. Вполне возможно, что поиски ни к чему не приведут, это могут быть номера друзей или родственников Мэрилин Дюкофф.

Неожиданно его внимание привлек один номер в самом низу листа. Звонок, который оплачивался абонентом — тем, кому звонили. Звонили десять дней назад из Южного Портленда в десять тридцать семь вечера. Кто-то позвонил, и Мэрилин Дюкофф согласилась оплатить телефонный разговор.

— В этом что-то есть, — заметил Сэм. — Нужно установить, откуда сделан этот звонок.

— Мы можем связаться с оператором прямо из машины, — предложил Джиллис. — Но я не знаю, куда это может завести тебя.

— Это интуиция, — признался Сэм. — Я чувствую, что это правильный путь.