Телохранитель ее величества: Противостояние

Кусков Сергей Анатольевич

– Ну что, закончили с водными процедурами?
– усмехнулась Роза, прочтя по моему лицу отразившиеся эмоции.

– Да, пожалуй, хватит уже...
– Я попытался приподняться, скривился. Мия поднялась и села рядом, готовая подержать, если что. Но вставать я пока не собирался - не мог собраться с духом.

– Эх, девчонки!..
– внимательно оглядел я их прелести.
– Если бы я хоть что-нибудь представлял из себя, как мужчина!..

– Если бы ты хоть что-то представлял из себя, как мужчина, -

захихикала Мия, - мы бы с тобой в одной ванной не сидели!

– Мы бы шарахались от тебя, как Паула!
– добавила ее сестра.
– Кстати, тем более пора вылезать - эта дрянь должна с минуты на минуту вернуться с гулядок, у нее пропуск до семи.

Я попытался подняться, опершись на плечо Мии. Рука и ноги мои задрожали, тело пробила сквозная волна боли, но, приподнявшись, я упорно держался, пока Роза вылезала из ванны, готовая поддержать меня с той стороны.

– Кстати, почему вы с ней так? "Гулядки", "шалавиться"?.. Грубо, девочки! Очень грубо! Она же ваша напарница!

– Грубо?
– Невозмутимая обычно Роза закатила глаза.
– Ты с ней мало общался! Она тот еще фрукт, хоть и напарница!

– На ней пробы негде ставить!
– срезюмировала Мия, так же вылезая наружу.
– И она этим всех достала.

Я хотел добавить относительно красноволосой что-то еще, в оправдание, но боль пронзила настолько сильно, что заматерился вслух и чуть не упал. Девчонки перехватили меня и в буквальном смысле потащили в спальную.

– Все хорошо! Все хорошо, Хуан!..
– причитала Роза, успокаивая меня, словно я ребенок.
– Еще шажочек! И еще! А теперь ножками, ножками...

Паула, действительно, вернулась, когда мы вошли в спальную. Вошла, вся такая красивая и накрашенная, в жестком красном платье, оставляющем для фантазии не особо много места.

– О, ванная свободна, да?
– Она бросила через две кровати сумочку и начала скидывать туфли. И не только туфли. Я вновь заматерился сквозь зубы.

– Все, Ангелито, теперь спать! Только спать! Сейчас мы тебя намажем...
– Роза потянулась к тюбику специальной мази, стоящей на моей тумбочке. Я перебил:

– Укольчик! Пожалуйста! Сделайте укольчик! Я не могу больше это терпеть!

Но Мия уже уложила меня на живот и принялась размазывать по рукам мазь, которую выдавила ей на ладони сестра.

– Укольчика сегодня не будет. Укольчик завтра. Укольчик он на крайний случай, Хуанито. А у нас он далеко не крайний. Правда же?

Ее монотонный голос успокаивал. Я настраивался на него и боль отступала. Потом они в четыре руки принялись растирать меня, игнорируя мои судорожные попытки сопротивляться, когда от их нажатий было особенно плохо. Когда все закончилось, поднялись:

– Все, Хуанито! Теперь спать! Включай свою музыку и до завтра!

Действительно, от мази и массажа

становилось легче. Но не настолько, чтобы забыть горящую во всем теле боль. Мне оставалось только одно - впасть в небольшой транс, обусловленный... Даже не знаю какими способностями. Просто от него становилось легче, и можно было заснуть. К тому же, я совмещал приятное с полезным, выполнял негласное распоряжение делать подборку вещей, влияющих на регулировку способностей берсерка.

– Кузя! "Внутри искушения", случайный выбор, - произнес я так, чтобы наш домовой искин, совсем недавно получивший от меня гордое имя "Кузя", понял и сделал требуемое. До этого он носил имя "Кустодио", оставшееся еще от предыдущих владелиц каюты, но я убедил девчонок, что оно не подходит для истинного домового. И назвал именем домовенка из маминой сказки, кстати, созвучным со старой версией.

Под потолком раздалась одновременно приятная, но в то же время жесткая мелодия. Девчонки скривились.

– Как ты можешь это слушать?
– вздохнула Роза.

– Ты ничего не понимаешь, - ответил я и прикрыл глаза. Теперь спать. Спа-ать!

Каюту огласил приятный женский голос, что-то поющий на высоких нотах, плохо сочетающийся с жесткой суровой мелодией. Но он сочетался, и это было главной особенностью исполнения. Сейчас так не играют!

Через пятнадцать минут из ванной, завернутая в банное полотенце, вышла высокая красноволосая девушка. Окинула взглядом помещение, спящего на крайней кровати юношу и сидящих на соседних внешне одинаковых девушек, в состоянии прострации слушающих льющуюся с потолка мелодию. Скривилась.

– Спит?

Ответом был кивок одной из девушек.

– Давай что-нибудь из нашего...

Красноволосая скинула полотенце, вытерлась, накинула халат и плюхнулась на свою кровать, пока одна из девушек отдавала приказ искину. Через несколько секунд каюту огласили новые звуки, совсем не похожие на предыдущие. Это тоже было из репертуара Хуана, что-то из древности, но в отличие от большинства его последних вещей, они понимали смысл того, что слышали. Или хотя бы пытались понять.

Проигрыш закончился, и все три девушки принялись напряженно вслушиваться, разбирая жуткий акцент слов, ловя необъяснимую магию их исполнения:

Покажи мне людей, уверенных в завтрашнем дне,

Нарисуй мне портреты погибших на этом пути.

Покажи мне того, кто выжил один из полка,

Но кто-то должен стать дверью, а кто-то замком,

А кто-то ключом от замка.