Телохранитель ее величества: Страна чудес
Шрифт:
– Как дела? Что нового?
– отпустил я спутниц, когда мы вышли из радиуса слышимости. Повернул голову к младшей, предлагая начать первой, ибо пришли девочки явно не вместе. Та замялась.
– Все интересуются, будет ли сегодня чего-нибудь? Или опять "в другой раз"?
– "Чего-нибудь"?
– Я картинно задумался.
– Это зависит от того, чего именно все хотят.
И начал перечислять варианты, какие первые пришли в голову, получив истинное удовольствие от ее покрасневших кончиков ушей. Однако смутить Терезу подобным было невозможно, еле сдерживая смех, она
– Хуан, не прикидывайся! Ты знаешь, о чем я!
– Знаю.
– Я посерьезнел.
– Тереза, что мне во всем не нравится, так это то, что меня ставят перед фактом. Все знают, что я не смогу отказать, тем более, сегодня, и пользуются.
– Хуан, зачем ты так?
– надула губки моя младшая комвзвода.
Из груди вырвался вздох. Да уж! Я, конечно, не был против - мне самому нравилось. Нет, честно, я получал от процесса неописуемое удовольствие. Но тот факт, что меня вот уже третий раз подряд не спрашивали, а сообщали, немного довлел.
– А тебя, значит, послали...
– Ну да, узнать во сколько.
– Где, уже решили?
Она пожала плечами.
– Посмотрим, как много нас наберется. Потом и решим.
– И сколько пока набирается?
– Больше сорока. Это те, кого я внесла в рассылку. Плюс, малявки. Малявки будут все, или почти все. Плюс, те, кто пока не определился, но пойдет за компанию. Человек шестьдесят, думаю будет!
– Шестьдесят?
– Я присвистнул. Да, это рекорд, позавчера не было и сорока.
– Не считая малявок, - улыбнулась Тереза.
Девчонки из диспетчерской, кстати, единственные, с кем я пока знаком не так, чтобы очень, "удружили", сделали запись одной моей сымпровизированной сказки, которую я рассказывал знакомым девчонкам в режиме трепа, а затем распространили по всему корпусу на добровольных началах. Плюсы от этого были - наши посиделки перестали считать чудачеством, и сложившийся после возвращения из Овьедо сравнительно небольшой круг по интересам вдруг увеличился вдвое, почти до сорока человек.
На следующий вечер после распространения записи все "новенькие" ввалились к нам, оккупировав стулья, кресла и даже рассевшись на полу, и потребовали, чтобы я рассказал "что-нибудь подобное". На лицах их читалось удивление, глаза же воодушевленно горели.
Для меня это был шок, но я не растерялся, поняв, что совершенно неожиданно перешел на следующий уровень родства душ. Ибо если до этого моими слушательницами были девочки Белоснежки, Камиллы, Терезы и несколько человек из других дружественных подразделений, то теперь собралась объективно независимая компания, представляющая все возраста, статусы и подразделения. Я превратился в эдакого средневекового барда-сказителя, таинственную загадочную личность, моментально перевоплотившись в него из "трепача", "мачо" и "дамского угодника", окучивающего знакомых девочек, с половиной из которых сплю.
По такому случаю требовалось рассказать классику, что-то эпическое, но необычное. Что на ура будет воспринято даже такой разношерстной компанией. Ведь не оправдай их надежды, подобного статуса мне более никогда не достигнуть!
Я напряг
Это была "Злоушка", средневековая сказка. Но ничего общего с версиями Гримм или Перро она не имела, кроме основной линии сюжета. Я вложил в нее свою фантазию, свою философию, свое мировоззрение, выдав в форме поучения-притчи, некой педагогической работы. И при этом осилил неслабую художественную линию, дабы это оставалось все-таки сказкой, пусть и для больших девочек.
Что такое "фурор" до этого я не знал. Но на следующий день понял, когда устав от "Золушки", как темы номер один в столовой, а затем в библиотеке, пошел на тренировку, "спустить пар", а вместо этого был вынужден отвечать на лавину вопросов набросившихся на меня прекрасных созданий, занимавшихся на соседнем тренажере. Их не было в аудитории; "Золушку" так же засняли на камеру и распространили по всему корпусу девочки из диспетчерской, и на этот раз мою историю посмотрели и послушали практически все. Даже в "игровой", куда я побрел после этого, все яростно обсуждали бедную девочку, мачех, принцев, фей, королей и иных сказочных и не совсем личностей, почти не обратив внимания на собственно мое появление.
Единственное, что я сумел выторговать у насевших в тот день по всем фронтам и требующих продолжения девчонок, это рассказать следующую сказку не вчера, когда я готовился ко дню рождению мамы, а сегодня, после увала. И сегодня, судя по реакции Терезы, с живого меня не слезут.
– Ладно, сколько сейчас? Начало десятого?
– Я посмотрел на браслет.
– Скажи, в десять буду готов.
При этих словах я окинул Камиллу многозначительным раздевающим взглядом. Та расплылась в довольной улыбке, но Терезу аж передернуло.
– Хорошо. Тогда ближе к десяти напишу, где мы собираемся. Ну, я пошла?
– Ага. Давай, иди, - улыбнулся я ей.
Тереза скрипнула зубами, но развернулась и побрела по коридору.
– Плохо, Хуан, - сказала Камилла, смотря ей вслед прищуренным взглядом.
– Распустил ты их. Могут быть проблемы.
– Знаю.
– Ревность к собственности - худшая из ревностей, - продолжила она.
– Лучше б уж девочка любила. Они все так реагируют?
Я кивнул.
– Даже к моим. В Овьедо парочка ее напарниц чуть не схлестнулась с Сестренками. Общими силами мозги им вправили, но было неприятно.
– Что думаешь делать?
Я пожал плечами.
– Пока ничего. Через две недели у них посвящение. После вышвырну их в город и насильно заставлю встречаться с мальчиками. Для начала много и часто - для сброса напряжения. А потом... Потом посмотрим, главное, чтобы дурь вышла. Пока же бороться бесполезно - альтернативы мне у них нет.
– Только купол не обрушьте после посвящения!
– засмеялась Камилла, уходя от сложной для меня темы.
– А то знаю я вас!