Телохранитель ее величества: Страна чудес

Кусков Сергей Анатольевич

Я слегка растянул губы в усмешке - весело мне не было.

– Я это, чего пришла, - резко перешла Афина на серьезный тон.
– Спросить хотела. Как все прошло? Не передрались девочки?

– Не передерутся.
– Я гордо вскинул голову.
– Все продумано. Сандра сникла, от прежней надменной валькирии ничего не осталось. Сомневаюсь, что остальные в лучшей форме. А своих я держал под контролем.

– А что мама?

– Мама...
– Из моей груди вырвался вздох.
– Была "рада до безумия", и это слабо сказано. Но под конец оттаяла. И общий язык с ними нашла. Чем кончится - не знаю, я рано ушел, они еще там. Но знаешь,

мне кажется, ей понравилось. Она еще войдет во вкус.

– ???

– У нее никого нет кроме меня, - пояснил я.
– Я же ушел, вылетел из гнезда, и в этом месте образовалась пустота. Но теперь она может эту пустоту заполнить, найти другие объекты применения теплых чувств. И дочерей единорога на путь наставить, и этих...
– Я сбился.

– Что "и этих"?
– улыбнулась Камилла.

– Ну, в общем... Думаю, у меня будет больше, чем пять сестер, - сформулировал я.
– Хотя, не сразу, да и холодок между нами все равно останется. Но они поладят, и это правильно. Это лекарство, Камилл, хорошее лекарство для всех нас.

– Включая тебя, - улыбнулась она.

– Включая меня, - согласился я.

– Господи, Хуан!
– в сердцах воскликнула моя спутница.
– Тут такие дела, а эта белобрысая сука... Она что, не могла тебя до утра отпустить? Даже в такой день?

Я скривился.

– Думаю, ее мало заботят мои проблемы. У нее и свои есть. И согласно им, я слишком хорошо погулял месяц назад. Ей не нужен лишний геморрой, вот и перестраховалась, заодно намекнув, что я наказан. Так что ее можно понять, тем более, она не самая главная в этом гадюшнике.

– Но день рождения матери!..
– Камилла негодующе сжала кулачки, однако, обмусоливание темы было бессмысленно. Порядок есть порядок, а приказ есть приказ.

Так за разговором мы добрались до моей каюты. Войдя, я, не стесняясь, принялся снимать "гражданскую" одежду. Моя подруга прошла вперед и плюхнулась на кровати Сестренок.

– Тяжело, наверное, вот так? С пятерыми?
– с иронией произнесла она. Никто на базе не верил, что мы с девчонками до сих пор не спали, даже Камилла в глубине души сомневалась.

– А как ты думаешь?
– усмехнулся я в ответ.

Она растянула губы в улыбке довольной кошки.

– Восполним пробел?
– И похлопала рядом с собой.

Я выдавил мученическую улыбку.

– Зай, трудный день был. Давай, не сейчас?

– А когда?

– А как думаешь, если каюта до утра на отвязе?
– окинул я взглядом помещение

Я уже шел в душевую, когда настиг ее вопрос:

– Слушай, у тебя это что, прикол такой?

Обернулся.

– Что именно?

– Ты зашел без трех минут девять. Мы с этой вертихвосткой почти двадцать минут тебя ждали, думали, явишься пораньше, чтоб не нарваться, после своей женитьбы-то.

– И что?
– не понял я.

– "Точность - вежливость королей"!
– процитировала она старый афоризм. Я засмеялся.

– Камилл, солнышко, я пришел раньше на целых три минуты! Какой с меня король?

Уже включив и настроив воду, я вернулся в предбанник и выглянул в спальное. Камилла раздевалась, но медленно - на соседней кровати аккуратно лежали сложенные только китель и брюки.

– Слушай, мне что, до второго пришествия тебя ждать?
– картинно нахмурился я.

* * *

На "вечернюю сказку", как с чьей-то

легкой руки назвали наши посиделки, я шел благоухающий и свежий. Камиллу отправил вперед, и она уже отписалась, что народ собрался в двести сорок восьмой учебной аудитории. Знаю такую, бывал - правда, не "за партой", а с тряпкой в руках и под присмотром, но это теперь не важно. Неожиданно поймал себя на мысли, что надо же, всего полгода прошло, а будто вечность назад!

Первая сказка родилась случайно. Сидели вечером после возвращения, болтали. Подтянулись девчонки, которые поддерживали меня после трибунала, делились впечатлениями. Ведь со времени моего выступления на Плацу посиделок не было - то я отходил от наказания, той жуткой порки, то хандрил после испытания кровью, то сразу же, без заезда домой, был переброшен в Сьерра-дель-Мьедо. И только сейчас мы смогли поделиться накопившимися новостями и чувствами.

Девчонки в целом встретили благожелательно: негативные эмоции по поводу того, что я стрелял в наказующих на Плацу, улеглись, ситуация по всем фронтам нормализовалась, всем было интересно пообщаться. Особую изюминку их интересу придал факт моей женитьбы - еще бы, "отходняк" после первого убийства бывает у всех, многие наклюкиваются до безумия, бывали и недельные запои. Но еще никогда в истории корпуса подобное не заканчивалось "пьяным" бракосочетанием - тут я переплюнул всех, и, наверняка, мой рекорд здесь надолго.

Да, "пьяным" бракосочетанием, в алкогольном угаре. Версия Катарины стала аксиомой, ее и в мыслях ни у кого не было оспаривать. И я так же не собирался. "Честно-честно" признался, что да, девочка показалась мне стоящей такого поступка, но теперь отыгрывать назад и что-то менять поздно - сами, дескать, понимаете, у кого ее отбил.

Мало-помалу девчонки заполнили почти месячный информационный вакуум, и разговоры перешли на другие темы. И как-то произошло, слово за слово, что я начал рассказывать им о жестокости в средние века, приведя в пример сказку о мальчике-с пальчик. Ту самую, где родители заводят детей, которых не могут прокормить, в лес, чтобы те погибли. Где жена поймавшего их людоеда спасает их, а в ответ мальчик-с-пальчик "в благодарность" делает так, чтобы людоед убил собственных детей, то есть, детей спасшей их женщины. И все в таком духе. "Добрая" сказка! Настроение у меня было паршивое, что сказать!

Но жестокостью ЭТИХ девочек удивить трудно, как и жестоким обращением с детьми. К тому же, рассказал я историю так красочно и эмоционально, ведя повествование поочередно от разных персонажей, что они, когда расходились, вытрясли из меня слово, что расскажу нечто подобное на следующий день.

Так образовался наш кружок по интересам. Вначале небольшой, над которым окружающие посмеивались, но дружный.

Что было дальше - вкратце описал, не хочу повторяться. Главное то, что мне нравилось, что я делаю, нравилось рассказывать им "сказки", которые не совсем сказки. Нравилось ловить переживающие полные интереса глаза, чувствовать эмоции. И что греха таить, дирижировать, руководить ими, вызывая в девчонках тем или иным словом или поворотом сюжета совершенно противоположные по направленности яркие искренние чувства. Я ощущал себя богом, но при этом понимал ответственность, которая легла на мои плечи. Я УЧИЛ, а значит, не мог допустить, чтобы они учились плохому. И это, если честно, довлело куда больше, чем мои заявления Терезе об отсутствии свободы выбора.