Телохранитель поневоле
Шрифт:
– Ну? Чего замерла? – Грубо поинтересовался Фейтерре, а я словно разом перенеслась на одиннадцать месяцев назад. – Рек крови не будет, даже не думай!
Диллон снова подтолкнул в нужную ему сторону. Но если год назад я бы смутилась, испугалась и однозначно подчинилась бы, то сейчас ловко отпрыгнула в сторону, натренировавшись в кафе уворачиваться от нахальных и нескромных мужских рук. Сунула руки в карманы штанов, вызывающе подняла подбородок и уставилась в серые, словно живая ртуть глаза:
– Спасибо, что так быстро откликнулся и помог! Тебе, наверное, пришлось бросить все свои дела… – намекнула, что больше не смею его задерживать
Фейтерре намек понял, его челюсть словно окаменела, а глаза опасно сверкнули. И на какой-то крошечный миг мне, как и в недалеком прошлом, показалось, что парень меня сейчас ударит. Вот только год назад я была совсем другой. Наверняка съежилась бы под этим злым взглядом и поторопилась бы подчиниться требованию. Я сегодняшняя сделала еще один шаг назад и покачала головой:
– Даже и не думай! Я тебя больше не боюсь!
Сказала и поняла, что это правда. Я действительно больше не дрожала при виде реакции Диллона на мои слова. А тот неожиданно изумленно вытаращил глаза, разом растеряв весь свой злой и грозный вид:
– Что-о?! Ты что же… Подумала, будто я тебя… – Он возмутился вдруг до такой степени, что даже волосы, казалось, встали дыбом, высыпавшись из и без этого неаккуратного хвоста: – Я в жизни не поднимал руку ни на одну женщину! И никогда до этого не опущусь! Да, я сейчас зол! И на тебя, и на твоего дурного папашу! Но это не значит, что я буду заниматься рукоприкладством! Нам просто нужно наконец откровенно поговорить! Игра зашла слишком далеко! И раз сенатор Герцоу не в состоянии внять голосу разума, то я ее прекращаю! В одностороннем порядке! Будет так, как скажу я! Больше никаких дурацких условий со стороны твоего папаши-идиота! Как ты вообще можешь называть его отцом?
Вся предыдущая речь Диллона почти не произвела на меня впечатления. Ведь нечто подобное я уже и сама предположила. Но вот вопрос, как я могу называть отцом папу… Тьфу ты, глупейшая тавтология!
Вздохнув, Диллон крепко ухватил растерявшуюся меня за плечо:
– Мы привлекаем слишком много ненужного внимания, – проворчал он. – Идем уже! Пора расставить все точки в этой истории. Хочешь, можем поговорить в кафе, где ты работаешь? Если тебе так будет спокойнее.
У Линды? У Линды можно, там безопасно. Хоть я и не понимала, о чем мы будем говорить. В случае чего всегда можно просто сбежать. И Диллон меня не догонит, а потом не найдет. Приободрившись, я согласно кивнула. А потом, спохватившись, поинтересовалась:
– А этот, который за мной следил? Он где?
– Соскучилась? – Серые глаза сверкнули едкой иронией. – Или влюбилась?
Я насупилась, машинально переставляя ноги и поспешая за быстро вышагивающим в сторону моей работы парнем:
– Переживаю, чтобы не привести проблемы к Линде!
Диллон очень знакомо хмыкнул:
– Мои парни его сняли. Посидит у меня, пока мы с тобой пообщаемся. Потом решу, что с ним делать.
На этом наш диалог увял. Мы молча шли до самого кафе, каждый обдумывая какие-то собственные мысли. О чем размышлял Диллон, мне было неизвестно. Но наверное, это были какие-то неприятные мысли. Парень хмурился, иногда тихо хмыкал, шел сутулясь и опустив голову. У меня же в голове была какая-то невообразимая мешанина из мыслей. Главенствовал над всем один вопрос: почему Диллон со мной возится? Почему помогает? Ведь я же его явно раздражаю! Может быть, я и параноик, но почему-то кажется, что Фейтерре не из тех, кто что-то
Наше появление на пороге кафе оказалось триумфальным. Уровень шума при виде нас мгновенно упал до нуля, только музыка негромко продолжала литься из скрытых динамиков. Кто-то из посетителей, я не заметила, кто, разбил тарелку судя по звуку. Моя сменщица тенью метнулась в тот угол, чтобы разобраться с последствиями. А Линда, натиравшая стойку, когда мы вошли, так и застыла в нелепой позе, потрясенно таращась на меня.
Оглядевшись по сторонам, Диллон поморщился: помещение кафе было полно под завязку. Но оно и понятно, обед. Работяги пришли, как всегда, перекусить. Вот только места для разговоров не было.
Поначалу я растерялась. Потом разозлилась на себя: вот не зря Диллон считает меня бесполезной дурочкой, если я даже такую мелочь не способна предвидеть, как обеденное время и занятые столики в кафе! Могла бы сразу об этом подумать и предупредить!
– Лена, привет! – Линда отмерла наконец-то, улыбнулась, перестала издеваться над стойкой и, стрельнув коротким любопытным взглядом в Фейтерре, поинтересовалась: – Ты что-то хотела? Или уже соскучилась за работой?
Я смущенно улыбнулась, но даже рта открыть не успела, как за меня ответил Диллон:
– Пообедать хотели. Но у вас, смотрю, все занято…
– Эй, Лена! – вдруг позвали из того угла, откуда ранее слышался звон разбитой посуды. – Давай к нам! Мы все равно уже уходим!
Это был выход, хоть Диллон и поджал рассержено губы при виде работяг с нелегальной разборки аэрокаров. Они каждый день обедали у нас. А по вечерам часто забегали пропустить стаканчик-другой пива. Я знала каждого из них в лицо и по именам. Вернее, как я подозревала, по кличкам. Но сути это не меняло. Не обращая на недовольство Фейтерре, я улыбнулась и шагнула на голос. И наткнулась на блестящий от возбуждения, заинтересованный взгляд Игги, моей сменщицы. Девушка едва ли не облизывала взглядом Фейтерре, сейчас ловко пристраивающем к столу два дополнительных стула.
Мне пришлось сделать над собой серьезное усилие, чтобы подавить нежданно заворочавшееся в душе глухое чувство, подозрительно похожее на ревность. И помогло мне в этом, как ни странно, отвращение к себе. Глядя на то, как Игги отчаянно строит глазки Диллону, как в серых глазах просыпается недвусмысленный интерес, которого я никогда не наблюдала в то время, когда парень смотрел на меня, я испытала сначала по очереди гнев, ярость, обиду (а я-то чем хуже?), презрение (да пошел он! Только такую вертихвостку, как Игги он и заслуживает!) и уверенность в том, что я найду себе кого-то в тысячу раз лучше.
Заказ делала я. Не дав Игги даже рта раскрыть и отчаянно надеясь, что со стороны незаметно, что творится со мной. Отчасти этому способствовали грубоватые шуточки парней, уже доевших свой обед и собирающихся уходить назад, на работу. Внимание Игги и Диллона без конца отвлекалось на них. А когда сменщица, наконец, умчалась за нашим заказом на кухню, а парни начали с шумом отодвигать стулья, выходя из-за стола, у Диллона тонко запищал комм.
Я смотрела на Фейтерре в упор. И наверное, только поэтому заметила, как на мгновение у того окаменела челюсть и похолодели глаза. Явно, случилось что-то из ряда вон. Но я даже не предполагала насколько. Разговор оказался коротким. Выслушав невидимого собеседника, Диллон коротко буркнул: