Телохранитель
Шрифт:
— Спасибо, — я отказываюсь от крошечной чашки и ставлю её на стол, потянувшись к внутреннему карману. — Могу я тебе кое-что показать?
Она мгновенно заинтересовывается.
— Что показать?
— Я хотел бы показать тебе фотографию твоей мамы, если хочешь?
— Я видела много фотографий моей мамы.
Её ответ заставляет меня задуматься. Конечно, у неё есть фотографии матери. Коридор заставлен ими. Но этого фота там точно нет. Это единственная фотография, на которой мы с Моникой вместе.
— Это немного другая фотография.
Она немного опускает голову, а на маленьком лбу появляются глубокие
— Почему?
Теребя фотографию в кармане, я на мгновение задаюсь вопросом, правильно ли я всё делаю.
— Ну, потому что я тоже в кадре, — нервничая, я выпаливаю эти слова и вытаскиваю фото, прежде чем успеваю убедить себя, что это плохое решение. — Вот, — я передаю его, стараясь не смотреть на фото сам.
Я не знаю, почему я храню его всё это время. Возможно, акт мазохизма? Это кажется разумным объяснением. Я был одержим этим последние несколько лет. Или, может быть, в глубине души, под всей этой извращённой горечью, я знал, что однажды пойму истинный смысл произошедшего и сделаю всё, чтобы вернуть мою маленькую девочку. Я предпочитаю думать так.
Я зачарованно смотрю, как её глаза начинают сиять, как бриллианты, когда она впервые видит своих маму и папу вместе. Она долго изучает изображение, её взгляд блуждает по каждому дюйму фотографии.
— Ты знал мою маму? — наконец спрашивает она, глядя на меня снизу-вверх.
— Да, — я указываю на фотографию, но она больше на неё не смотрит, теперь она не сводит с меня своих любопытных глаз.
— Какой она была?
Какой она была? Я знаю, что Эбби наполнила её маленькую головку обилием информации, которая выставит её мать в наилучшем свете. И так и должно быть.
— Тётя Эбби всё тебе о ней рассказала.
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне, Она кладёт фотографию и продолжает наблюдать за мной, ожидая продолжения.
Что я могу сказать? Что Моника сломала меня. Что заставила меня хотеть убивать людей каждый день до конца моей жизни. Причина, по которой я отсутствовал в жизни моей маленькой девочки, заключается в том, что она обманула меня и сделала ненавистным, эгоистичным ублюдком, и я хотел защитить свою малышку от этого?
— Она была замечательной и красивой, как и ты, — мой ответ с лёгкостью преодолевает всё пережитое дерьмо, когда я заставляю себя вспомнить хорошие времена. Например, как мы встретились. Например, как быстро мы влюбились друг в друга. Впервые за многие годы я позволил своему разуму заглянуть так далеко в прошлое — во времена, когда ещё не было того пережитого дерьма, гнева и боли. Они были похоронены слишком глубоко. Эти воспоминания было слишком трудно найти. Но сейчас найти их вышло куда легче, чем прежде.
Она хихикает, её длинные ресницы начинают трепетать.
— Ты уже закончил сражаться с плохими людьми, папочка?
Её странный вопрос заставляет меня испуганно поднять глаза.
— Хм?
— Тётя Эбби сказала, что однажды ты вернёшься домой, когда закончишь сражаться с плохими людьми, — она вопросительно наклоняет головку. — Ты уже закончил сражаться с плохими людьми?
Я мог бы рассыпаться на куски. Боже милостивый, я на грани того, чтобы превратиться в огромное рыдающее месиво.
— Да, — я прочищаю горло и беру фотографию со стола, засовывая её обратно в карман. — Все плохие люди ушли.
Это не так. Никогда не будет так. Но они были
— Значит, что теперь ты можешь начать быть моим папочкой?
Вот оно. Я больше не могу их сдерживать. Их накопилось слишком много, и этим слезам некуда деваться, кроме как пролиться по моим щекам. Я яростно стираю их, шмыгая носом, как дурак. Я киваю, эмоции душат меня.
— Почему ты плачешь, папа? — она наклоняется и кладёт свою руку на мою.
— Я плачу, потому что я счастлив, — отвечаю я ей. — Я действительно счастлив, что теперь могу быть твоим папой.
Я, блядь, понятия не имею, как это будет происходить. Моё чувство собственничества по отношению к ней растёт с каждой секундой, что я сижу здесь. Я влюбился в неё. Безумно. Так чертовски сильно. Эта умная, милая, жизнерадостная маленькая девочка — моя. Я понимаю, что нам придётся делать всё постепенно. Познакомится поближе друг с другом. Сформировать связь. У меня нет на неё никаких прав или претензий, но когда я смотрю на неё через стол, то нахожу её горящие жизнью большие карие глаза.
Я понимаю…
Она полностью принадлежала мне, а я ей.
Глава 36
Ками
Наблюдая из кухонного окна, за тем, как он обращается с энергичной маленькой девочкой, я начинаю задыхаться, борясь с комком в горле. Он выглядел таким испуганным. Оставить его наедине с малышкой было одним из самых трудных решений, которые я когда-либо принимала. Но я полностью верю в него. Ему необходимо пройти через это, сделать последний шаг в своё прошлое и всё исправить. Прошедшая неделя прошла спокойно, я смирилась с предательством моего отца, а Джейк всё это время обдумывал своё будущее. Будущее со мной и, надеюсь, с той маленькой девочкой, которая сейчас знакомит Джейка со своими плюшевыми мишками. Я улыбаюсь, наблюдая, как Джейк осторожно протягивает руку и пожимает мягкую лапу очередной игрушки. Видит Бог, он находится в полнейшем ступоре от одного вида этой крошечной девочки и её коллекции плюшевых медведей.
— У него всё хорошо, — Эбби появляется рядом со мной у окна, нежно улыбаясь. — Она — настоящая фантазёрка. Никакого преувеличения.
Я слегка смеюсь, думая кое о ком с похожими качествами.
— Она просто очаровательна.
— Да, так и есть.
— Как ты с этим справилась?
— Ты просто делаешь, разве не так? Я всегда жила надеждой, что Джейк вернётся. Она знает, что мама на небесах, и она думает, что папа всё это время просто боролся со злодеями, — она смеётся, и я присоединяюсь к ней.
— Думаю, так и было.
— Да, — соглашается Эбби, кивая самой себе. — Я знала Джейка не так хорошо, но я была уверена, что он хороший человек, когда видела его. Жаль, что моя сестра так поступила с ним.
— Какой она была? — спрашиваю я, чувствуя себя спокойно. Я нахожусь на кухне с Эбби меньше получаса и чувствую себя такой расслабленной рядом с ней. Вокруг неё витает умиротворённость, словно какая-то успокаивающая аура, которую никто не в силах разрушить.
Она складывает руки на груди. Её тёмные волосы небрежно собраны в хвост, она одета в рубашку с галстуком и джинсы, карманы которых забрызганы краской.