Телохранительница его темнейшества
Шрифт:
И какое из этих двух зол – ведьмы и демона – худшее?
Принц, оценив степень зеленоватости моего лица, ухмыльнулся:
– А я предлагал кое-что получше. Не захотела. Неси бульончик, няня. Будем кормить болезную, – он уселся, поставив стул так, чтобы перегородить мне путь к выходу. Едва довольнехонькая бабка прошмыгнула за дверь, улыбка с его лица слетела. – А теперь я хотел бы услышать не нечто, похожее на правду, Лика, а саму правду.
И тут я со всей ясностью поняла, что это не принц. Его лицо, даже след от моих когтей подделан, не отличить
И самое главное – это не тот, кого я целовала. Это я знала точно. Богиня, спасибо за помощь! Получается, что теперь я смогу узнать того, кому дарила неостывающий поцелуй сельо? А дарила я всего двоим – принцу при моем первом поцелуе в Академии и Иреку на студенческой вечеринке, когда захмелела. Ну, если правильно помню, потому что память о том празднестве отшибло напрочь. Кажется, еще островитянину. И бывшему однокурснику Ирека. И какому-то постороннему магу… у-у-у, Лойт, клянусь, такого больше не повторится!
И что теперь делать? Дать понять, что не обманута «серой тенью», или подыграть? И не потому ли бабка намекнула, что не отпустит меня никуда с копией принца? «Оставь девицу тут». И по имени его в этот раз не называла!
– Правду, Лика, – напомнил лжепринц.
– Почему вы решили, что я вру, ваше высочество? Я правду сказала.
– Может быть, что-то тут и было от правды. Но не вся. Я хочу услышать всю. И лучше уж пусть услышу я, чем мой отец. Не так ли?
Я сделала вид, что задумалась.
Кикируся обернулась быстро, грохнула на стол поднос с горшочками, от которых умопомрачительно пахло. У меня потекли слюнки, но я мужественно отвела жадный взгляд.
– А почему бы и нет? – улыбнулась лжепринцу. – Владыке я расскажу все и без пыток, так и передай. И, пожалуй, я принимаю приглашение отужинать у вас, ваше высочество.
Ведьма аж вздыбилась:
– Никуда не пойдешь! Ешь, что дают. Кухня ей моя не нравится, вишь ли! А ты ступай отседова, у нас тут парням не положено, – вспомнила ведьма, метнув грозный взгляд на нарушителя. – Совсем девочку замучили, никакого покою!
Копия Дьяра, потерпев полный разгром и поражение, отступила в тень и исчезла. А вот принцу тень искать без надобности, не преминула я отметить.
Перед тем, как выпасть в сон, я даже поела вкуснющих пиявок, или что там было в горшочках. Совершенно сказочное яство оказалось.
Почему Дьяр не вернулся, как обещал, а послал присмотреть за мной двойника? – тревожно билась мысль. Что у него случилось?
– Демонская коса! Зачем я ее только отрастила! – ругалась я наутро, пытаясь наложить иллюзию на волосы. Никто не захотел помочь мне снова их покрасить, даже Миранда. Все порошки, предусмотрительно положенные мамочкой в багаж, оказались испорченными – наверняка ведьма Кикируся постаралась. И как я теперь людям на глаза покажусь?
– Скажешь, что покрасилась в блондинку, – посоветовала Миранда.
– Где это видано, чтобы темная красилась
– Где ты видишь тут блондинку? – подняла бровь Зулия.
Порошки не просто испортились, они подействовали самым неожиданным образом, и теперь коса напоминала мочалку, скрученную из разноцветных ниток.
– Постригусь! – пригрозила я зеркалу, отражавшему совершеннейшее безобразие – стоявшую дыбом, жизнерадостно радужную шевелюру. На коже тоже не осталось ни следа искусственного коричневого загара – Шу и тут прошлась. И даже моим глазам вернулся естественный сине-зеленый цвет. Его еще, непонятно почему, называют «цвет морской волны», хотя у моря никогда не бывает такого цвета.
Едва я потянулась за ножницами, они с ехидным лязгом отбежали из пределов досягаемости, за ними отпрыгнули ножи и кинжалы, а за дверью хихикнула подслушивавшая Кикируся.
– Тут к тебе гость пожаловал, деточка, – сообщила она. – Ваш куратор. Пока за ним Шурш гоняется, но ты бы побыстрей причесывалась, что ли…
– Зулия, одолжи паранджу!
Островитянка убежала копаться в своих доспехах, но тут у меня наконец получилось замкнуть заклинание, и в зеркале появилась самая обычная темная из клана Вечерних теней: медного оттенка кожа, черные волосы с алым закатным отливом. Лишь глаза упорно просвечивали морской волной.
Кикируся сунула голову в дверь, оглядела, щелкнула костлявыми пальцами, и с таким трудом наложенная иллюзия слетела, а из рук вернувшейся Зулии вытекла черным дождиком паранджа!
– За что?! – заорала я.
– За то, что головой думать надо! – проворчала бабка. – Куда тебе с топорными иллюзиями против магистров! Вот прежняя личина была хороша, на совесть сделана, еле прошибли. А эта – тьфу! У Грида Сайка «вороний глаз» есть, сквозь слабые иллюзии видеть помогает.
И бабка захлопнула дверь с той стороны.
Я быстренько заплела легкомысленную косу, повязала платок с вышитыми черепами, надела черный комбинезон, жаропрочный и кислотоустойчивый, и, нацепив модные темные очки с рожками на дужках, поплелась в общий зал с камином в сопровождении сгибавшихся от хохота подруг. Им смешно, а меня сейчас, чую, снова пытать будут.
Куратор, запыхавшийся и раскрасневшийся от беготни с моим игривым драконом смерти, ввалился в зал, поправляя изодранную и пожеванную мантию.
– Девочки, позовите Лику Тария. А это что еще за пугало? Посторонним на территории Академии не положено!
– Она и есть наша прелестница Лика, – подсказала Кикируся.
«Сам ты пугало! Темные – очень вежливые создания, и магистры-кураторы – не исключение», – напомнила я себе, снимая очки. Тут ведь какое дело… Можно сколько угодно менять цвет глаз и форму зрачков, но при этом особый рисунок радужки всегда останется индивидуальным, хотя и искаженным, когда меняешь зрачок с круглого на продолговатый. Магические замки и пропускные системы, как на входе в главные корпуса Академии, на этой особенности и построены. Считается, что подделать рисунок невозможно.