Телохранительница его темнейшества
Шрифт:
Именно из-за этих кинжалов, точнее, из-за их создателя, темного владыки Ошсы, убившего из ревности светлую королеву-магиню и поднявшего ее труп, кончился золотой век всеобщей дружбы и единения и мир опять раскололся на люто враждующих светлых и темных.
По отдельности кинжалы не так сильны, уже не любую магию могут сломать, да еще если на шее такой крупный селенис, успокаивала я себя, сидя на спине смирной, как овечка, адской псины. Ирек шагал рядом, намотав на руку поводья, а мантихора, решившая сменить хозяев,
Мы поднялись на высокий берег, усеянный маленькими домишками за глухими заборами. Тишина на окраине столицы стояла жуткая, темень – глаз выколи (светлый глаз, естественно, темные во тьме – как рыба в воде), только где-то совсем вдалеке кипела ночная жизнь столицы. А жители окраин, по-видимому, все ушли на промысел.
Мой спутник остановился у калитки в высоком каменном заборе, снял с плеча улизнувшую туда рыжую Шурку, обмотал мне шею, как меховым боа.
– Маскировка, – сказал без улыбки. – Колье не снимай. Заклятий на нем нет, я проверил. Потом иллюзию наложим, а пока так походишь. И в Академии тоже. Вообще никогда не снимай, даже если мыться будешь.
– Оно тяжелое, – пожаловалась я.
– Жизнь еще тяжелее, а привыкаешь, – вздохнул он, толкнул калитку, и мы вошли в запущенный сад, сплошь заросший кустами волчьей ягоды и хризантемами пополам с крапивой и чертополохом. Шу на моей голове оживилась и потянулась волосками локонов к ягодам.
Пока мы из-за решившей перекусить зверушки медленно передвигались по диковинным зарослям без тропинок, позади с сухим шелестом осыпались высосанные шкурки плодов, а шерстка Шу, покрасившаяся было в радужные тона от впитанной краски с моих волос, почернела.
Ирек снял меня с псины и, приказав средству передвижения сидеть и не гавкать, так на руках и внес меня в покосившийся от старости дом, пнув дверь ногой. Киска, шнырявшая по кустам, тут же пролезла вперед, и парень споткнулся, наступив ей на хвост, но сжал меня еще крепче, а я вцепилась в его плечи, увидев спину его друга.
Нас действительно ждали.
– Пришел наконец, – глухо сказал сидевший за столом, медленно поворачивая голову. – Девчонку доставил?
– Да, господин.
Предатель Ирек! – оборвалось сердце.
– Мы на минутку, в зеркальце посмотреться, и в «Пляску скелета» пойдем, не будем вам мешать, – выпалила я на одном дыхании, не в силах отвести взгляда от изуродованной, ободранной до проступавших ребер спины высшего демона, из которой торчали обломки крыла. Второе было вырвано с мясом, даже лопатка сломана. Сверху мерцала целительная магическая пленка, но уже ясно было, что летать этот высший уже никогда не будет.
Он с трудом повернулся. Длинная седая прядь падала на еще молодое, почти без морщин лицо, заслоняя выдавленный глаз. Второй, синий, как у Дьяра, – особенность царствующей
– Будет тебе зеркальце, сельо, – сказал владыка Темного Трона. – И пляски. Посмертные.
Глава 8
Лика и нищий. Легенда номер два
Ирек, фыркнув, поставил меня на пол, опустил ладонь на рукоять того самого кинжала.
– Ты обещал без угроз, владыка.
– Да. Убивать надо сразу, без угроз, – криво усмехнулся Сатарф. – А раз я заговорил с сельо, то и жизнь ей оставлю. Ирек, ступай.
Тот как не слышал. Владыка приподнял бровь, горькая складка пролегла у губ.
– Что, моих приказов можно уже и не слушать?
– Я хотел показать тебе вот эту находку, владыка, – отстегнув ножны, парень протянул кинжал рукоятью вперед. И рассказал, при каких обстоятельствах он к нему попал.
– Так эта суматоха – ваших рук дело? – фыркнул Сатарф, внимательно рассматривая оружие.
– Не наших, и не рук, а лап мантихоры.
Владыка положил кинжал на стол.
– Это не подделка, Ирек. Один из настоящих «близнецов Ошсах», которыми меня и… подрезали, – синий глаз вперился в меня. – Поздравляю. За такую находку прощу вам обоим все грехи. И мантихоре, так и быть, – демон опустил взгляд на свернувшуюся у его ног «киску». – Попробуем восстановить ваш путь и вычислить, где вы могли подцепить кинжал. Передай его и животных Сэйвану, Ирек. Слышал я, разлученные «братья Ошсах» стремятся соединиться. Может быть, нам повезет отыскать второй кинжал и вырвать зубы у змеи. Без них он не закончит то, что начал.
Второгодник слегка покраснел, но не пошевелился. Владыка устало усмехнулся.
– Ступай, парень, ничего я не сделаю малышке сельо. Поговорить нам надо.
Ирек, забрав кинжал и уцепив за ухо мантихору, вышел, но перед уходом бросил такой грозный взгляд на владыку, что тот закашлялся в кулак. Как только за парнем закрылась дверь, Сатарф расхохотался:
– Вот паршивец! Мне угрожать! – но через миг улыбка слетела. – Впрочем, теперь каждая букашка может попробовать залезть на Темный Трон. Ты понимаешь, малышка сельо, что теперь, когда ты меня увидела… таким… либо мы договоримся, либо…
Я кивнула. Что тут не понимать. Если что, живой меня не оставят. Сатарф и сейчас может раздавить меня, как ту же букашку. И вон те тени по углам – наверняка не просто тени. И неслучайно владыка решил показать мне сразу истинный свой вид. Мог бы и иллюзию наложить, но предпочел правду.
– Сядь, – он указал на скамью. – Чтобы не терять времени, скажу, что мне уже известен твой разговор с мадам Кикерис. Повторяться не надо. Начнем с твоего настоящего имени, Лика Тария.
– Аэлика Интаресс из клана Лунных дев, – представилась я, прежде чем сесть на лавку напротив владыки.