Темная богиня
Шрифт:
Дэниел склонился ко мне, его глаза стали черными и пустыми.
— А о ком же? — спросил он. — Что сказал тебе Джуд? Видишь ли, я чертовски уверен, что ему точно известно, кто я такой.
Я перевела взгляд на часы в виде кошки, которые висели над плитой, и прошептала:
— Он сказал, что ты лжец, вор и убийца. Еще он велел мне спросить, что ты чувствовал, когда оставил его умирать.
Дэниел набрал полную грудь воздуха и резко выдохнул:
— Словно последний луч надежды оставил темный чулан, который я звал душой.
— Значит, это правда? — Мой голос сорвался. — Скажи мне, кто ты. Признайся, что ты
Дэниел шагнул прочь, давя осколки, но я продолжала сверлить взглядом циферблат. Кошкины глаза двигались туда-сюда в такт секундной стрелке. Наконец Дэниел нарушил молчание:
— Я не лгал о Небесных Гончих, — сказал он с другой стороны стола. — Так изначально звали моих предков. История о борьбе Господа со злом и благословении моего народа — тоже чистая правда. Я просто не стал тебе говорить, чем она закончилась.
Я повернулась и взглянула на Дэниела. Он сидел на стуле, сгорбившись и низко опустив голову, так что я видела лишь его косматую макушку.
— Мои предки боролись с силами ада много лет. Казалось, их мощь неуязвима, но дьявол нашел изъян в их броне — порок, которым страдает все наше племя. Бог одарил Гончих звериной сутью, которая сделала их сильными и ловкими, но все же они остались людьми и сохранили все человеческие эмоции. Они и не подозревали, что волк, живущий внутри, питается их страстями, прежде всего пагубными. Гордость, зависть, похоть, страх, ненависть — вот его пища.
Дьявол поощрял эти чувства. Гончие уверовали в свое превосходство над другими людьми. Их гордыня росла, а с нею рос и внутренний волк, порабощая мысли и поступки Гончих, пожирая их души. Божье благословение обернулось проклятием.
Мои предки отвернулись от Бога и предали Его заветы. Они презирали смертных, а те отвечали им страхом и ненавистью. А затем волк начал жаждать крови тех, кого Гончие некогда поклялись защищать. И когда один из нас поддается этой жажде, превращается в хищника и пытается убить человека, волк одерживает верх и получает власть над телесной оболочкой Гончей, обретая собственную плоть. Это происходит с большинством моих сородичей. Душа гончей остается в заложниках у зверя, пока он охотится, грабит и убивает.
— Поэтому вас и называют Урбат — Псы Смерти?
Дэниел кивнул.
— У нас сотни имен. Лугару, варги, волколаки, вервольфы. Пожалуй, самое привычное из них для тебя — оборотни.
— Так вы — оборотни? — Я отстранилась. — А ты… ты в самом деле?..
— Волк под личиной мальчика? — В голосе Дэниела не было ни тени шутки. — Вообще-то, я полукровка. Моя мать — обычная женщина. Зверем был мой отец, Калби. — Дэниел глянул на меня. — Урбат действительно живут стаями ради защиты и родства. — Он сжал свой кулон. — Многие из нас пытаются сдерживать волка, но другим по душе вкус крови. Мой отец из последних. Он бросил вызов вожаку своей стаи и потерпел поражение. Альфа изгнал его вместо того, чтобы перегрызть ему глотку. Это было большой ошибкой.
Какое-то время отец скитался в одиночестве. Но стайный инстинкт у волков слишком силен, им нужна семья. Судьба привела его в Роуз-Крест. Здесь он нашел себе женщину, которой мог помыкать, и попытался жить обычной жизнью. Но потом на свет появился я. Наверное, он ощутил, что не сможет подчинить меня себе так же легко, как мою мать, потому и взбесился. Из-за меня он вновь вышел на охоту.
— Твой
Мне вспомнилось, как отец Дэниела спал целыми днями, якобы потому что работал в ночную смену на складе, неподалеку от Маркхэм-стрит. Зловещие происшествия прекратились, как только он сбежал из города.
— Это он убил всех тех людей.
Дэниел опустил голову еще ниже. Я и не ждала от него ответа.
— И ты тоже родился с волком внутри?
Подняв с пола несколько осколков разбитой тарелки, Дэниел подержал их на открытой ладони.
— Когда я был маленьким, моему волку не хватало сил — наверное, потому что я метис. По словам Гэбриела, у некоторых потомков Гончих осталось так мало древней крови, что она почти не дает о себе знать. — Он сжал осколки в кулаке, поморщился и вновь разогнул окровавленные пальцы. — Тогда я понятия не имел о своем происхождении. Думал, мне просто не повезло с отцом. Благодаря ему я обнаружил, что на мне все заживает быстрее, чем на обычных людях, а потом понял, что могу сам лечить свои раны.
Он зажмурился и стиснул зубы. Порезы на его коже словно впитывали капли крови и затягивались прямо на глазах, оставляя тонкие извилистые рубцы. Минуту спустя на его ладони осталось лишь несколько розовых черепков.
— Став старше, я почувствовал, как внутри шевелится чудовище. Я боролся с ним, сколько мог, но потерпел неудачу. Волк победил, и я превратился в такого же зверя, как мой отец.
— Но раз волк взял вверх над тобой, выходит, ты… — Я думала о Джуде, о шрамах на его руках и лице, о его обвинениях в адрес Дэниела. — Значит, тогда это и случилось. Ты напал на Джуда, и волк вырвался на свободу. Вот почему Джуд так боится тебя.
Дэниел снова сжал осколки. Костяшки его пальцев побагровели, затем стали мертвенно-белыми, к запястью поползла тонкая струйка крови. Отвернувшись, я принялась изучать блеклые маргаритки на обоях.
— Той ночью я сбежал из дома и вломился в приход, — сказал он. — Накануне состоялся сбор пожертвований на ремонт церкви после пожара, и я знал, что твой отец не сразу относит деньги в банк. Тогда я был уже силен, и мне хватило секунды, чтобы взломать замок на двери балкона. Я хотел забрать деньги и смыться, но тут появился твой брат. Он увидел у меня в руках сейф и велел поставить его на место — весь такой правильный, аж противно. Во мне проснулся волк. Он твердил, что во всем виноват Джуд, что это из-за него я оказался в церкви.
— Что ты имеешь в виду?
— Я всегда стремился быть членом стаи, как истинный волк. Но я мечтал о нормальной семье — о матери, для которой дитя всегда на первом месте, и о надежном, добром отце, которого не нужно бояться до смерти. Я хотел такую же семью, как у тебя. Хотел, чтобы меня звали Дэниел Дивайн, — его голос дрогнул.
Я услышала, как он заерзал на стуле.
— Я ненавидел своего отца так же сильно, как чудовище, которое сжигало меня изнутри. Каждый раз, когда я злился или ревновал, что-то во мне росло, раздувалось, пожирало меня живьем. Внутренний голос приказывал мне охотиться. Сначала я думал, что схожу с ума, пытался обо всем забыть. Потом откуда-то пришло осознание, что в происходящем виновен отец. Однажды я пошел за ним и увидел, в кого он превращался и что творил. Я понял, что меня ожидает та же судьба.