Темная душа. Академия жрецов
Шрифт:
— Руки будут открытые, как и спина. А вырез будет доходить… Думаю, около 4 дюймов выше пупка.
Дизайнерша кивнула и, не отрывая взгляд от рисунка, продолжила черкать карандашом.
— Узоры, кружева, рюшечки? — безучастно спросила она.
— Нет.
Закончив эскиз, она показала его мне и я, довольная результатом, одобрила наряд: Кайла достала из массивной сумки, которую не снимала с плеча, толстенную папку и протянула
— Выбери цвет.
Открыв палитру, я скучающе пролистала ее от начала до конца. Все цвета балансировали между белым и золотым. Как и говорил Бредсберри. Я даже подумать не могла, что существует настолько много оттенков.
Выбрав грязно-золотистый, почти бронзовый, тон, я показала его Кайле. Та записала его номер.
— Твое полное имя.
— Эвелин Эбигейл Воланд.
Брюнетка черканула мое имя рядом с цифрами и, сложив свои вещи в сумку, встала.
— Платье будет готово в четверг утром, — она последовала к двери и уже на выходе бросила: — Пока.
— Пока, — хмыкнула я, однако она уже этого не услышала.
Как только я осталась в одиночестве, то сразу же вспомнила про Дэна, которого пригласила утром.
Мы так и не увиделись.
Схватив телефон с тумбочки, я увидела 7 непрочитанных смс.
«Иду» 6:02.
«Я тут. Ты где?» 6:17.
«Эвелин, все хорошо?» 7:00.
«Увидимся вечером?» 8:14.
«Эвелин? Ты хоть на уроках? А то не слуху, не духу от тебя» 12:02.
«Как танцы?» 18:10.
«Я у твоей двери» 18:31.
Черт. Черт. Черт.
Как можно было забыть телефон в комнате?
Быстро набрав номер друга, я дождалась пока он поднимет трубку и, не дав ему даже поздороваться, выпалила:
— Извини. Мобильник в комнате оставила. Надеюсь, не обиделся?
Я услышала на другом конце провода легкий смешок.
— Да брось. Что у тебя там?
Я устало фыркнула.
— Может лично поговорим?
— Дай мне пять минут, — отозвался и сбросил вызов.
Дэна и правда не пришлось долго ждать. Довольно скоро, без всяких вступлений, он влетел в мою спальню и заключил меня в медвежьи объятия. Я немного растерялась от такого прилива нежности, но, все же, рассмеявшись, обняла его в ответ.
После того как парень меня отпустил, Дэн бесцеремонно плюхнулся на мою кроватку.
—
Парень лишь ослепительно улыбнулся.
— Ничего страшного, Золушка, — он поерзал на покрывале и подбил подушку. — Рассказывай.
Шумно вздохнув, я присела рядом с ним и поведала о своих последних днях. Излила душу насчет Теодора и Хелены. Рассказала о знакомстве с Сэмми и его быстром выздоровлении.
Все это время парень внимал каждому моему слову, время от времени вставляя странные комментарии.
С каждой секундой сохранять спокойствие становилось тяжелее, а звуки постепенно стихали. К концу моей тирады, я уже просто шептала.
Слезы предательски кольнули глаза, но я сумела их сдержать. Плакать я не намерена!
Когда я закончила, Дэн сочувственно поджал губы, не сказав и слова, а просто приобнял меня за плечи.
Тяжело втянув воздух, я невольно задалась вопросом: почему я все ему рассказала? Ну, как все? О родителях я умолчала, но все-таки!
В глубине души я знала ответ. Я ведь действительно быстро привязываюсь к людям, доверяю им, а потом морально страдаю от потерь.
Дэну я доверяла. Он напоминал мне Альфрэда: сильного и внутри, и снаружи; мудрого, как сотни шаманов; понимающего…
Также как я доверяла Сэмми, который так похож на Чака. Такой же веселый и беззаботный, с глубоким внутренним миром, который хранит свои тайны и боль.
Я доверяла Хелене и Теодору, которые помогали мне жить в этом месте. Они заставили меня поверить, что все не так плохо, как кажется на первый взгляд.
Я верила Коннору. Верила в искренность его слов. Я знала, что он меня не обидит. Он защитит меня.
К кому я относилась с опаской, так это к Джозеффу. Он такой загадочный и притягательный. Это меня и пугает.
И я ненавижу Линдси! В этой рыжей Барби нет ничего настоящего. Начиная с ресниц, и заканчивая речью. Как она еще не прогнила от своей лжи? В аду для нее, я уверена, существует отдельный котел.
Столько новых эмоций и людей. У меня уже голова раскалывается.
Вскоре, Дэн, пожелав мне хороших снов, вернулся к себе, оставляя меня наедине с собой.
Я почувствовала неконтролируемую злость, сначала постепенно заполняющую меня стихийной волной, а затем внезапно вырывающуюся наружу, в виде разбитой вазы.
Зарыв пальцы в спутанные волосы, я без сил уткнулась в подушку. Это чувство, которое довольно в большинстве случаев настигало меня в детстве, начало проявляться сейчас чаще, чем мне, как правило, того бы хотелось. Оно ослепляло. Беспощадная ненависть ко всем и ни к кому одновременно, смешанная с давящей безысходностью.