Темная игра смерти
Шрифт:
Я думаю, в то лето Вилли влюбился бы в меня, если бы Нина не предприняла вульгарную попытку соблазнить его. После того страшного дня в Бад Ишле я больше года отказывалась играть в нашу венскую Игру, а когда возобновила общение с ними, то наши отношения приобрели уже новый, более официальный оттенок. Сейчас я понимаю, что к тому моменту у Вилли давно уже закончился его краткий роман с Ниной. Нинина страсть вспыхивала ярко, но быстро иссякала.
В течение последнего лета в Вене Вилли был полностью поглощен своими партийными обязанностями и долгом перед фюрером. Я помню его в коричневой рубашке, подпоясанной
Теперь, лежа в своей постели в родном доме в Чарлстоне, я часто вспоминаю то время, думаю о Вилли и гадаю, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы я опередила разрушительное кокетство Нины и вздохом, улыбкой или случайным взглядом вдохновила Вилли.
Возможно, эти размышления подсознательно готовили меня к тому, что должно было вскоре последовать. За время болезни представления о времени потеряли для меня всякий смысл, так что, возможно, я стала передвигаться вперед, предвидя события будущего с такой же легкостью, с какой моя память возвращала меня в прошлое. Трудно сказать наверняка.
К маю я настолько привыкла к уходу доктора Хартмана и сестры Олдсмит, заботливым процедурам мисс Сьюэлл, услугам Говарда, Нэнси, Калли и негра Марвина, непрерывному и нежному вниманию маленького Джастина, что могла бы пребывать в этом удобном состоянии еще долго, если бы в один теплый весенний вечер в железные ворота моего дома не постучали.
Я уже встречалась с этой посланницей. Звали ее Натали.
И прислала ее, конечно же, Нина.
Глава 53
Позднее Натали вспоминала о происшедшем, и оно казалось ей сплошным сном, который растянулся на три тысячи миль.
Все началось с чудесного появления красной машины.
Всю ночь они колесили по национальному кливлендскому заповеднику, держась в стороне от главной дороги после того, как увидели с вершины холма горящие фары, и пробирались к югу по дорожкам, ширина которых едва превосходила ширину троп. Затем кончились и тропы, перед ними расстилалось лишь открытое пространство, и они двинулись по нему. Сначала на протяжении четырех миль по высохшему руслу ручья, так что фургон подскакивал и дребезжал, затем вверх через невысокий гребень. То и дело они натыкались на невидимые в темноте поваленные деревья и камни. Шли часы, приближая неизбежное. Сол пересел за руль, а Натали, несмотря на скрежет и тряску, погрузилась в дремоту.
Преодолевая крутой склон на второй передаче, они врезались в высокий валун. Передний мост машины каким-то образом преодолел его, но затем мотор заглох. Сол с фонариком залез под капот и вынырнул оттуда секунд через тридцать.
– Все, –
Натали слишком устала, чтобы плакать.
– Что мы возьмем с собой? – только и спросила она. Сол осветил фонариком содержимое фургона.
– Деньги, рюкзак, карту, какую-нибудь еду, наверное, револьверы. – Он посмотрел на две винтовки. – Есть смысл брать их?
– Мы что, собираемся стрелять в невинных полицейских?
– Нет.
– Тогда незачем брать и револьверы. – Она взглянула на усеянное звездами небо, на темную стену холмов и деревьев, возвышавшуюся над ними. – Сол, ты знаешь, где мы находимся?
– Мы двигались по направлению к Муриэтте, но столько раз сворачивали в разные стороны, что теперь я совсем запутался.
– Нас могут выследить?
– Только не в темноте. – Он посмотрел на часы. Стрелки на светящемся циферблате показывали четыре утра. – Когда рассветет, они отыщут тропу, с которой мы съехали. Прежде всего прочешут все лесные дороги, и рано или поздно вертолет установит местонахождение фургона.
– Может, имеет смысл забросать его ветками? Сол посмотрел на вершину холма. До ближайших деревьев было, по меньшей мере, ярдов сто. Остаток ночи уйдет на то, чтобы наломать необходимое количество сосновых веток и перетащить их к машине.
– Нет, – решительно сказал он. – Давай просто возьмем то, что нужно, и пойдем.
Через двадцать минут они уже, тяжело дыша, преодолевали склон. Натали несла рюкзак, Сол – тяжелый чемодан, набитый деньгами и документами, которые он отказался оставить в фургоне.
– Постой, – попросила Натали, когда они достигли деревьев.
– В чем дело?
– Мне нужно отойти на минутку. – Она вытащила пачку салфеток, взяла фонарик и двинулась к зарослям.
Сол вздохнул и сел на чемодан. Каждый раз, закрывая глаза, он мгновенно погружался в сон, и тут же из глубины его сознания всплывало одно и то же видение – побелевшее лицо Ричарда Хейнса, его изумленный взгляд, шевелящиеся губы и слова, идущие с небольшим запозданием, как в плохо дублированном фильме: «Помоги мне, пожалуйста».
– Сол!
Вздрогнув, он очнулся, выхватил из кармана «кольт» и бегом бросился за деревья. Через тридцать футов он наткнулся на Натали. Луч ее фонарика скользил по блестящей красной «тойоте», модель которой напоминала британский «лендровер».
– Я сплю, мне это снится? – спросила она.
– Если ты спишь, то нам снится одно и то же, – усмехнулся он.
Машина была такой новой, словно ее только что вывели из автосалона. Сол посветил фонариком на землю – дороги здесь не было, но он отчетливо различил следы, оставленные машиной под деревьями. Он потрогал двери и крышку багажника – все оказалось заперто.
– Смотри. – Натали потянулась к ветровому стеклу и вытащила из-под дворников записку. – «Дорогие Алан и Сюзанна! Добраться сюда несложно. Мы остановились в двух с половиной милях от „Маленькой Маргариты“. Захватите пиво. С любовью, Эстер и Карл», – прочла она и направила луч фонарика на заднее окно. На полке для багажа высился целый ящик пива. – Здорово! – воскликнула девушка. – Ну что, заведем ее и будем выбираться отсюда?
– А ты умеешь заводить машины без ключа? – спросил Сол, снова опускаясь на чемодан.