Темная кровь

Смит Э. Дж.

– Вам стоило бы уже уехать, – сказал Нанон, сидя верхом на лошади. Он все еще улыбался, когда перекинул Рам Джаса через седло и бросил поводья Далиану. – Вы с Гленвудом возьмите этих лошадей… а я вас догоню.

Нанон спрыгнул с седла и похлопал Далиана по спине.

– Они в двух шагах от нас, серокожий, – заметил каресианец. – Идем с нами.

Нанон помотал головой.

– Мне сначала нужно кое-что забрать. Скачите на юг, пока не увидите Фелл. Я встречу вас там на опушке. Уходите.

Гленвуд уже забрался в седло первой лошади. Мошенник смотрел на

бесчувственное, почти обнаженное тело киринского наемного убийцы с изумлением, вид у него был такой, словно его сейчас стошнит. От входа в таверну послышались крики, и Далиан понял, что сейчас не время для споров. Он по-прежнему смотрел в глаза обитателю леса, но быстро убрал оружие.

– Береги себя, серокожий, – произнес он, забираясь в седло. Он повернулся к мошеннику. – Лети как ветер!

Далиан не оглядывался. Что-то кричали за спиной Черные воины, и они, разумеется, отправятся за ними в погоню, но у беглецов была хорошая фора. По пути на юг, извилистыми дорогами объезжая холмы Лейта, Далиан пришпорил коня и постарался успокоить дыхание. По крайней мере, в ближайшее время они будут в безопасности.

Далиана разбудили крики. Рам Джас пришел в себя вскоре после того, как они покинули город. Он попросил одежду и потом почти ничего не делал – только плакал и смотрел на обрубок левой руки. Гленвуд тоже был неразговорчив, но он хотя бы помогал разводить костер и сменял Далиана на дежурствах. Они ехали по травянистой, покрытой кустарником местности в предгорьях Когтей, в нескольких днях пути от Лейта.

Кричал кирин. Далиан потер глаза и посмотрел через горящие угли ночного костра на другую сторону, где Рам Джас стонал от боли, сжимая правой рукой левое предплечье.

– Знаешь, мне не мешало бы немного поспать, – пробормотал Далиан. Он сел и прислонился к дереву. – А крики не способствуют хорошему сну.

Рам Джас повернулся к нему и поднял обрубок.

– Она отрастает.

Далиан моргнул, чтобы лучше видеть в темноте, и ахнул. Окровавленный обрубок руки медленно удлинялся. На глазах у Далиана новая плоть стекала по обугленной и медленно соединялась в некое подобие руки. На секунду она стала странной на вид, будто покрылась корой, затем кожа на ней приняла обычный для киринов смуглый оттенок.

– Чтоб меня, – произнес Гленвуд с другой стороны костра. Похоже, мошенник уснул на дежурстве и сейчас недоверчиво смотрел на своего спутника. – Да что ты за существо, Рам Джас?

Кирин не ответил. Он завопил от боли, когда запястье начало изменяться. Он так сильно сжимал предплечье, что под его пальцами свежая плоть покраснела, а глаза налились кровью.

– Я бы на твоем месте попытался расслабиться, позволил ей отрасти, – предложил Далиан. Более дельного совета он придумать не мог. – Может быть, стоит помолиться о прекращении боли. Джаа не будет слушать безбожника-кирина, но у Одного Бога… более простой взгляд на мир.

Рам Джас яростно воззрился на старого Черного воина и хотел что-нибудь съязвить в ответ, но его накрыла новая волна боли, и на руке начала проявляться ладонь.

– Дерь-мо, –

выругался он. Он с трудом выплюнул слово, удлиняя почти каждую букву. – Как же больно.

Гленвуд подался вперед, пораженный происходящим у него на глазах чудом.

– Она отрастает, – произнес он, будто не мог в это поверить. – Твоя рука и правда снова отрастает… Это… очень странно.

Рам Джас извивался и бился в конвульсиях на траве, когда из культи начали появляться пальцы. В первые мгновения каждый из суставов казался черным, со странным рисунком кожи, но затем превращался в обычный человеческий палец цвета сырого мяса. Когда рука полностью сформировалась, он попытался ею пошевелить – и снова согнулся от боли, завывая, словно животное в капкане.

– Как такое вообще возможно? – спросил Гленвуд то ли у кирина, то ли у Далиана.

– На своем веку я повидал немало, но многое еще мне неведомо, – ответил Черный воин. – Проще говоря – я не знаю.

Рам Джас тяжело дышал и пытался пошевелить исцелившейся рукой. Ее словно сводило судорогой, и даже легкое движение давалось ему с неимоверной болью.

– Значит ли это, что он не может умереть? – спросил Гленвуд, удивляясь, почему именно он задает такой вопрос. – Ты же религиозный человек, каресианец, божественное откровение должно подсказать тебе, как такое возможно.

Далиан хмуро посмотрел на мошенника и в очередной раз напомнил себе, что у простых людей Тор Фунвейра совсем другие отношения с богами, не такие, к каким он привык.

– Мое имя Далиан. Потрудись обращаться ко мне именно так, – сурово заметил он. – И никаких откровений у меня нет, ни божественных, ни каких-либо еще.

– А этот восставший из мертвых, Нанон или как его там? – продолжил мошенник.

– Не думаю, что и ему известен предел способностей наемного убийцы к исцелению, – ответил Охотник на Воров.

– Мое имя Рам Джас. Потрудись обращаться ко мне именно так, – съязвил кирин, когда перестал кричать от боли. На его лице возникла усталая улыбка, будто он только что проснулся после тревожного сна. Пригладив блестящие черные волосы, он облегченно выдохнул. – Не знаю, смогу ли я передать, как я счастлив снова оказаться целым человеком. – На его лице появилась широкая улыбка, и он опять стал похож на того жизнерадостного наемного убийцу, которого помнил Далиан.

– Я разделяю твою радость. Ты бы не смог убить Саару Госпожу Боли только одной рукой, – заметил Охотник на Воров, напомнив Гленвуду и Рам Джасу, почему он их преследовал.

– Когда радуешься, нужно улыбаться, – нагло заявил Рам Джас.

– Молчать, мальчишка! – рявкнул Далиан. – Не издевайся над человеком, который спас тебе жизнь!

Рам Джас опустил голову и сказал, изображая наказанного ребенка:

– Прости меня, Далиан.

– Так-то лучше. Приятно узнать, что общение с моим сыном не полностью избавило тебя от хороших манер.

Убийца был необходим Далиану, но он не собирался терпеть грубости от человека моложе его самого.

– Разумеется, Далиан, – произнес Рам Джас, слабо кивнув.