Темная луна (Сказания трех миров - 3)
Шрифт:
С одного из убитых я снял одежду, с другого сапоги, подобрал нож, который всадила в мою грудь прекрасная аркимка. Другого оружия я не взял, у меня не было сил нести его. Мой взгляд упал на мертвую женщину, которую я желал еще так недавно. Она протягивала руки к своему ребенку, все такая же красивая. Но вожделение прошло, словно удар ножа пришелся гораздо ниже.
В моем сердце не должно было бы остаться места для раскаяния. Но тем не менее мне было жаль ее. Я поднял мертвого младенца и положил на руки матери, прикрыл ее наготу простыней и вышел.
– Рульк тряхнул головой, словно оживляя воспоминания, и помолчал в память о своих жертвах.
– Я утолил свою
Я поднялся на вершину холма и оглядел окрестности. Если бы только я догадался сделать это раньше! Внизу раскинулся город, показавшийся мне тогда огромным, однако на самом деле он не был большим. Красота его поражала воображение, но вы и сами знаете, какие аркимы искусные строители.
У каронов острое зрение. Спустившись с холма, я заметил, что в нескольких местах идет сражение. Нас разделили на небольшие группы, каждая из которых была окружена бесчисленными толпами врагов. Они вовремя получили предупреждение. Мы проигрывали бой. Что, если они решат казнить пленных? Мысль об этом была невыносима.
Со всех ног я бросился к городу. В одежде и обуви я не привлекал к себе внимания. Ты удивлен, Лиан? Аркимы были тогда намного выше, и я не выделялся среди них ростом. В тот день я часто слышал предсмертные крики друзей, и каждый раз во мне что-то обрывалось. Наконец я добежал до центра города. Боль в боку была невыносимой. Я чувствовал, что силы покидают меня. Как бы глубоко я ни дышал, воздуха не хватало, кровь струилась под рубашкой, затекая в сапоги.
Мне казалось, что я умираю. Все перед глазами было затянуто красной пеленой. Я сел на землю. Но мои люди гибли каждую минуту, я не имел права отдыхать! Поднявшись, я заставил себя сделать шаг, затем другой. Все мысли были сосредоточены лишь на следующем шаге.
Я увидел, как горстку оставшихся в живых каронов взяли в кольцо. Если им суждено погибнуть, то я умру вместе с ними, потому что нет ничего хуже, как остаться последним из своего рода. Я приготовился вонзить себе в сердце нож. Но нет, аркимы были народом, уважавшим закон или, во всяком случае, ритуал. Они назначили суд. Такой вывод сделал я из происходившего, хотя и не понимал их языка. Каждого пленника сопровождали два стража. Каронов отвели в просторный зал, и я последовал за ними.
Когда я вошел внутрь, зародившаяся было надежда исчезла. Там было более тысячи аркимов, и еще несколько десятков тысяч снаружи. Внезапно на меня навалилась безмерная усталость. Я добрался до ниши, прислонился к стене, судорожно глотая воздух. Каждый вдох причинял мне ужасную боль.
Долгое время ничего не происходило, постепенно шум сердитых голосов смолк. И тогда в зал вошли два аркима: мужчина и женщина. Оба были стары, они заняли свои места, и процесс начался.
Вначале говорила женщина, потом слово взял мужчина. Затем снова женщина. Хотя я не понимал их языка, внезапно во мне вспыхнула надежда. Все аркимы относились к этой паре с глубоким почтением. В том была их слабость, и я должен воспользоваться ею! Я еще не знал как, но это было не столь важно.
Пленников стали по одному подводить к судьям, коротко выступали свидетели, затем зачитывался приговор, и осужденному было позволено произнести оправдательную речь. Многие так и поступали, хотя аркимы не понимали их слов. Я рассчитывал, что весь процесс займет не меньше трех часов. Однако в конце они могут его ускорить, поэтому необходимо было уложиться за два.
Я
Теперь мной двигала лишь воля, которую ничто не могло сломить, кроме смерти. Когда я оказался наверху, сердце чуть не разорвалось у меня в груди. Я вынужден был сесть. Перед глазами все расплывалось. Я снял сапог и вылил на крышу кровь с кусками легкого. Я смотрел на красную лужу, в которой плавали комки плоти, и не мог представить, что еще недавно это было частью меня.
Арким, подозрительно посмотревший мне вслед, когда я покидал зал, уже карабкался на крышу. Я глядел на него, пытаясь шевельнуть рукой. Верно, человек принял меня за сумасшедшего. Сзади появилась молодая женщина, должно быть его сестра. По ее взгляду я понял, что она знает, кто я такой. Ее рука потянулась к кинжалу, висевшему на поясе.
И тут я швырнул ей в лицо кровавый ком. На мгновение она застыла от неожиданности, чуть не потеряв равновесие. Я ударил ее в живот окровавленной ногой. Совсем не сильно, но она полетела вниз и больше не возвращалась. Брат, издав отчаянный вопль, бросился прямо на мой нож. Оттолкнув несчастного, я повернулся к более высокой крыше.
К этому моменту я окончательно потерял чувство времени, превратившись в машину, механически выполнявшую одну задачу за другой.
Наконец я добрался до крыши, расположенной, по моим расчетам, над судейским помостом. Она была сделана из металла, который мне не удалось бы пробить, но стыки между крышей и стеной здания были заделаны свинцовыми полосами, и я с легкостью отогнул их ножом.
Оттуда можно было пробраться внутрь. Я протиснулся в щель и оказался в чердачном помещении. Там оказалось темно, но глаза скоро привыкли.
Потолок зала был сделан из металлических пластин причудливой формы. Ножом я приподнял одну из них и посмотрел вниз. Процесс, должно быть, уже близился к завершению, поблизости от меня стояло лишь несколько каронов. Но все же расстояние было слишком велико.
Внезапно боль вспыхнула с новой силой, лишая меня способности мыслить, я даже не мог вспомнить, кто я и где нахожусь. Вскоре боль чуть отступила, затем накатила снова.
Когда приступ прошел, я был слишком слаб, чтобы проползти несколько десятков футов. Мой сапог наполнился свежей кровью. И тут мне пришла в голову идея. Я снял его и, проделав в потолке небольшую дырочку, вылил кровь, чтобы она могла сквозь нее капать вниз на бумаги и председательствующих аркимов.
Я не видел того, что происходило в зале, но неожиданная тишина и суматоха, которая за ней последовала, уверили меня в том, что мой план удался. Позже я узнал, почему несколько капель крови произвели такое волнение. Оказывается у аркимов кровь считается символом обреченности и несчастья. Диверсия дала мне минуту столь необходимого отдыха.
Я подполз к нужному месту. Металлические пластины соединялись друг с другом свинцовыми полосками. Я убрал их с трех сторон и надавил на плиту, она отогнулась, и я полетел вниз, прямо на длинный стол. Он проломился подо мной. Мне показалось, что во всем теле у меня не осталось ни единой целой кости. Двое престарелых аркимов стояли как громом пораженные. Тогда последним усилием воли я дотянулся до них и приставил нож к горлу женщины.