Темная мишень
Шрифт:
Вот, к примеру, работа палача… это ведь тоже для души. Выпустить пар, разрядить постоянно копившееся внутри, сводящее с ума нервное напряжение. Хобби. В любом коллективе всегда нужен такой человек - сделать то, на что у других рука не поднимется. В молодости из-за этого едва не залетел по весьма неприятной статье - бес попутал скорешиться с нациками. Подвернулся им тогда ночью тот азиат под руку - компании из крепких ребят, ищущих адреналина после нескольких литров пивка. «Гость столицы» скончался в ближайшей больнице с проломленным черепом, пару отморозков менты схватили по горячим следам, а Поляков, моментально протрезвев, ушёл, петляя по дворам и переулкам. Его не выдали, и он постепенно отошел от общих
На какое-то время убийца в душе Полякова затих, затаился…
А потом мир перевернулся.
В один обычный, не предвещавший ничего особенного день он, жена и трехлетняя дочь, после кинотеатра, всей семьей добирались домой в метро. У Полякова выдался выходной, жена сидела на больничном после гриппа, вот и решили выбраться на прогулку. Тогда все и началось…
Один роковой день - рубеж разных эпох, словно дамоклов меч разбудивший жизнь на «до» и «после». Ничего привычного не осталось - социум развалился, законы и правила испарились вместе с породившим их обществом в пламени ядерных ударов по столице. И настало время волков и шакалов, гиен и львов, настало время силы и жестокости, время бесчеловечного беспредела. Убей, чтобы не убили тебя. Отними еду, чтобы не сдохнуть с голоду. Проломи исподтишка голову тому, кто нашел оружие и снаряжение для защиты от радиации - чтобы не искать самому, рискуя здоровьем и жизнью. Талант Полякова раскрылся в полной мере - талант защищать себя и свою семью, не считаясь ни с чем. Талант сворачивать шеи и пробивать головы тем, кто становился на его пути. Неудивительно, что и Фиона выросла волчонком - глядя на методы выживания папаши, волей-неволей многому приходится учиться и ребенку. Перенимать поведение. Выжил - значит, победил. Промедлишь из-за сомнения или жалости в решающий момент, не нажмешь на спусковой крючок - и проигравшим станешь ты. Окончательно.
Именно тогда и закрепилась за ним эта говорящая кличка - Грешник.
Три года спустя, когда в метро все ещё царил хаос по переделу собственности, Поляков встретил Храмового - бывшего директора компьютерной фирмы, где Сергей до Катаклизма работал менеджером в отделе продаж. Храмовой вербовал людей в свою колонию, организованную на поверхности. Да только мало кто решался идти с ним в пугающую до дрожи неизвестность. Как раз начали распространяться слухи о появлении жутких мутантов, словно мало было чудовищной разрухи и гибельной для всего живого радиации. А Грешник поверил, ушёл, увёл свою семью. Слишком уж много к тому времени было крови на его руках, слишком многих он разозлил, настроил против себя. Не прогадал. Семнадцать лет он с семьей прожил, не нуждаясь ни в чём - еда, оружие, одежда, снаряжение, более-менее комфортные условия существования, даже «квартирка» из двух комнат под землей - мало кто мог себе такое позволить в метро.
А теперь настал момент, когда в убежище для него снова стало тесно. Пора было возвращаться в «большой мир», где давно уже все обустроились, поделили территорию и собственность, восстановили хотя бы видимость закона и порядка. И где сейчас наверняка было не так психологически душно, как в бункере, где люди, что называется, варились в собственном соку, сходя с ума от безнадежности существования, зверея от безделья и пугающей перспективы полного вымирания…
А те, кто знал его по прошлым грехам, или сгинули за эти годы, или наверняка все забыли.
Да, Фи права.
Ему снова придется спасать свою семью. Решение, навязанное волей Фионы, наконец окрепло в душе, как собственное.
Так будет правильно…
Грешник как раз проходил мимо общей столовой, когда учуял запах разогретого на сковородке жира. Опять кому-то не терпится продегустировать
Далеко уйти не успел - услышал приглушенный голос жены. Выругавшись, вернулся, зашел в хорошо освещённую столовую. Не показалось - возле ряда из трех электроплит и впрямь хлопотала Майя. В сторонке, за разделочным столом, испещренном отметками тесака, сидел Витя-Боров - вполне соответствующий своему прозвищу дородный пузан преклонных лет. Поверх когда-то синего, а сейчас застиранного до серости халата - грязный фартук, на голове сплюснутый в блин поварской колпак, руки-окорока лениво перелистывают страницы из кипы древних газет, глаза-щёлочки подпёрты мясистыми щеками. Любимое занятие - разгадывать выученные наизусть старые кроссворды. У всех в башке, как говорится, свои тараканы.
Снова выругавшись про себя, Грешник быстро осмотрел кухонное помещение, затем молча подошел и выключил плиту. Боров, оторвавшись от газет, поднял на Полякова недоумевающий взгляд.
– Не спится, Боров?
– буркнул Грешник.
– А ты что здесь делаешь, Май?
Жена растерянно замерла. Время её не пощадило: худая неопрятная старуха, поседевшая раньше срока от пережитого за эти годы, с морщинистым лицом. Женщина, в которой лишь памятью молодости Поляков угадывал прежнюю большеглазую стройную красавицу. Вместо когда-то любимой до безумия подруги - лишь её блеклая тень. Ну, какая уж есть.
– Так… моё же дежурство на кухне, - пролепетала Майя.
– Витя приказал…
– Ты ведь плохо себя чувствуешь, - с непроницаемым лицом подсказал Сергей отмазку.
– Иди домой, тебе отлежаться надо.
– Да как же отлеживаться, Сережа, нам же в дорогу…
Поляков окаменел, и лицом и телом. Все-таки ляпнула. Иногда ему казалось, что она делает это специально. Хотелось ударить жену по лицу, закрыть ей рот пощечиной, но слово-то уже вырвалось. Застарелая ярость вспыхнула в груди, сжигая и без того обугленную давними воспоминаниями душу. Майя не всегда была такой дурой. И если бы он мог того подонка, который с нею это сотворил, убивать снова и снова, каждый божий день, он бы это делал не задумываясь. Обстоятельно, неторопливо, с чувством исполняемого долга, с огромным удовлетворением. Но подонок давно мертв, а воскрешать людям не дано даже ради праведной мести.
– Иди домой, - сквозь зубы процедил Грешник.
– Не спорь.
До Майи всё-таки дошло. Её и без того пергаментное лицо побледнело, как снег наверху.
– Да, да, Серёжа, я поняла, уже бегу.
Она неуклюже выскочила из кухни, хлопнув дверью.
– Не понял, - Боров удивленно приподнял брови.
– Вы это о чём тут говорите? Какая ещё дорога? Тебя Робинзон куда-то посылает, что ли?
Грешник и не надеялся, что обойдется без вопросов. Стрелять нельзя, поэтому он отложил оружие на плиту. Жаль, Боров - один из самых безобидных придурков в бункере. Его и убивать-то не за что. И готовит хорошо. А сколько раз разговаривали по душам в полуночные часы, когда больше никто не слышал - с чистым, как слеза самогоном и нехитрой закуской ...
– Ты что, Майю не знаешь? Вечно какую-нибудь чушь брякнет.
Тяжелая сковородка взлетела с плиты, разогретый жир выплеснулся и рассерженно зашипел на полу. Боров, хотя и попытался отшатнуться от удара, не успел. Подвела массивная комплекция и малоподвижный образ жизни. Мерзко хрустнул череп, глаза повара закатились, тело завалилось набок и грузно упало на пол. Аккуратно поставив орудие убийства обратно на плиту, Грешник быстро огляделся. Так, куда же этого хряка… в морозильник нельзя, сейчас завхоз с помощниками притащат мясные туши, сразу обнаружат…