Тёмная поэзия
Шрифт:
В вихрях астрального чистого пламени
Честь отдавали мы Черному Знамени!
А церковь пускай захлебнется, бранясь,
по миру пуская нечистые слухи:
Мы – вольные духи, мы – дети Огня,
Не тронули первыми мы даже мухи,
Но если кто силой войдет в черный дом,
Навяжет нам волю свою и желанья,
Клянемся: такой мы устроим прием -
Свое он закончит здесь существованье!
В вихрях астрального чистого пламени
Честь отдавали мы
Честь отдавая астральному знамени,
Стали мы искрами Вечного Пламени.
Nicodimus. Юлиан
Пусть я "богохульник", твердит молва -
Я верен своим богам.
Их храмы, их дела и слова
Я на поруганье не дам!
В Орфея мистерии я посвящен,
Открыты глаза мои.
Я слышу, как дышит живой небосклон,
Колеблются недра земли.
Познал я тайны звездных глубин,
Судьба мне известна моя,
И знаю: убьет меня христианин
В спину – ударом копья.
Но я еще Цезарь, и я силен,
И меч сжимает рука,
И в мудрости древних я искушен,
И власть моя велика!
Я шел к этой власти сквозь кровь и стон,
Я шел, как простой солдат,
И варварской сталью я был пронзен
В день, когда умер мой брат.
Но силы иссякли убийцы-отца,
Тело сползло на пол.
И из-под гнета ханжи и лжеца
Я принял Римский Престол.
Хотел я Эллады зажечь огонь,
Мудрость вернуть отцов:
Умами чтоб правил Сократ и Платон -
Не секта безумных слепцов!
Империи старой увидеть добро,
Рассеяв гниенья туман…
И меч я сменил на простое перо,
Низвергнув догматов обман.
Но сил было мало – один против всех,
А все, как обычно, глупы,
И глупый всегда обречен на успех
У неразумной толпы.
Но верю: невежеству есть предел,
Когда-то будет заря!
Я сделал все, что сделать успел,
И верю: прожил не зря!
Моя дорога ведет напрямик,
Солдаты идут за мной.
Пусть Вечный Город станет на миг
Снова Вечной Грозой!
Пусть ветер безумья яростно рвет
Знамена с римским орлом…
И падаю я среди верных когорт,
Сраженный в спину копьем.
Пусть Гелиос душу мою вознесет
К просторам иных планет!
Я знаю, что смерть – это шаг вперед,
Я знаю, что смерти нет!
Я
За Разум и Честь людей!
Центурию в битву ведет мою
Восставший вновь Прометей.
И новый Цезарь призвал меня
На жизнь средь сияющих сфер.
Наш Цезарь юн и полон огня,
И имя ему – Люцифер!
И пусть Паллада поднимет свой щит,
И Зевс метнет свой перун,
И лира Феба пускай зазвучит
Гармонией огненных струн!
Созвездий ход стирает года
И судьбы великих людей,
Но вечна жизнь, и всегда молода,
И вам не справиться с ней!
И те, кто искренне верят в жизнь,
Поймут искусный обман -
Тогда, Назареянин, держись
С остатками христиан!
Я знаю, мой не напрасен труд,
Из песни не вычеркнуть быль -
Ученье глупцов поколенья сотрут
В дорожную серую пыль!
Пусть я "богохульник", твердит молва -
Я верен своим богам.
Их храмы, их дела и слова
Я на поруганье не дам!
Nicodimus. Посвященным
I.
Здесь плата за вход – счастье,
А плата за выход – разум.
И те, кто близкими были,
В сердцах проклинают нас.
Сквозь серое дней ненастье
Посмотрят недобрым глазом
И вновь обольют грязью
Но грязь – не горчичный газ.
Вот она – цена информации,
цена информации,
цена информации
Для ушедших навечно в знание
От невежества и слепоты
Все, что было до инициации, -
галлюцинации,
галлюцинации,
Плод больного воображения,
Отсеченный сталью мечты.
И на шаре этом зеленом
Жить нам вечно зачем-то надо.
Может, в детях, а лучше – в клонах,
А прекрасней всего в балладах…
В подсознании дремлет туча,
Теплым пламенем ночь объята,
Добрый эль и сигары лучик -
Дух сноба и аристократа.
И легки шаги продвижения
продвижения
да, продвижения
Для ушедших в миры сомнения
От невежества и слепоты
Все, что было до посвящения, -
наваждение,
наваждение,
Плод больного воображения
Отсеченный сталью мечты.
На заросший камень могильный
Незнакомец случайно глянет,
И под полной луною пыльный
Том листая, тебя помянет…
И расправив черные крылья
За барьером оконной рамы
Ты войдешь древней болью и былью