Темная сторона Англии
Шрифт:
— Эй, Алекс! — голос литовца вырывает меня из фильма ужасов. — Пошли кормить морского котика.
Это уже другой литовец, который пришел работать к нам в цех вместо ушедшего Арвидаса. Его зовут Йонас.
— Ты что, если поймают, уволят сразу. — Я уже в курсе, чем заканчиваются такие мероприятия на нашем заводе.
— Ничего, — отвечает он мне. — Вынесем мимо камер.
Огромные морские котики населяют Шетландские острова с незапамятных времен. Очень часто, когда идешь по городской набережной, они спокойно лежат на берегу и греются на солнышке, распевая басом какие-то только им понятные песни.
— Смотри, они
— Конечно, ведь это их берег, — ответил ей я. — Они были здесь гораздо раньше нас и будут после. Это для нас берег чужой.
Несмотря на свои огромные размеры, котик выглядит очень дружелюбно. Он и его сородичи давно освоили всю прелесть лососевого завода, хотя, надо отдать должное, приходят за рыбой в основном старые особи. Молодежь, судя по всему, ловит рыбу сама, а эти почтенные старички просто рассчитывают на нашу доброту. Они вылезают из воды, шлепают по берегу прямо к рампе, где грузятся фуры, ложатся и смотрят на нас преданными собачьими глазами, выпрашивая рыбку.
Кстати, рыбка — это совсем не та салака, которой кормят морских артистов в дельфинариумах. Здесь рыбка — это лосось килограммов так на пять-шесть. Меньше, я думаю, даже не о чем разговаривать, иначе зверюга не накушается и придется идти еще. А так как снова идти за рыбой в цех — это довольно опасное мероприятие и можно вылететь с работы, то лучше рисковать один раз. Так что мы берем рыбину побольше, потихоньку пробираемся мимо камер и выходим на рампу. Благодарное животное хватает лосося и удаляется к воде, а мы с чувством выполненного долга возвращаемся на линию, где супервайзер уже рвет и мечет потому, что наш английский напарник Давид грузит коробки один.
— Ничего, пускай поработает, мы за него и так все время пашем как подорванные, — зло произносит мой новый литовский друг.
Мы становимся рядом с Давидом и начинаем работу. Монотонность и однообразие движений развивают мускулы, но потихоньку начинают убивать мозг эмоции. Зато есть время подумать о чем-то. Раз работа не требует применения ума, нужно занять его чем-то другим. Мой ум все чаще занимают мысли о том, почему я потерял все, что у меня было, и как я очутился здесь.
Я мог предполагать в своей жизни многое, но только не рыбный завод. Если бы кто-то знал, как часто я вспоминаю предыдущие годы. Нормальную квартиру, поездки по миру, интересную работу. Как же было интересно самому придумывать дизайны тюнинговых машин, а потом воплощать их в реальность!
Как приятно было делать что-то новое! Как безумно здорово было что-то создавать, радовать людей. Тогда я и не думать не мог, что настанет время, когда каждое утро нужно будет идти в холодный цех и заниматься тупой монотонной работой, весь день грузить руками тяжелые ящики и переносить все болезни на ногах.
Кстати о простудах. При такой работе она схватывается на раз-два, причем регулярно каждые две недели. Сначала пару часов ручная погрузка, потом час перерыва на роботов, ты стоишь рядом с линией, а разгоряченное тело остывает. И вот вам, пожалуйста: сопли, кашель и больное горло. Больничный? Ну что вы, у нас некому работать. Все, что вам светит, уважаемый Алекс, это не забыть в перерыве выпить растворимый «Колдрекс» и взять с собой таблетки в цех.
А может быть, мне все это за то, что я мало уделял времени своей семье? Может быть, потому, что я не ценил
А может быть, болел, но не чувствовал этого? Не замечал? Как бы там ни было, меня «приземлили», и посадка была очень жесткой. Я как огромный самолет без шасси со всего размаха врезался в бетонную полосу и продолжаю пропахивать ее носом, двигаясь по инерции и разваливаясь на куски.
Нет! Нельзя разваливаться. Надо взять себя в руки! Это как в армии, в спецназе: «В морской пехоте бывают здоровые и мертвые. Третьего не дано!» Сколько раз на службе были моменты, когда понимаешь, что сил больше нет, но надо стиснуть зубы, отключить ощущения, перестать чувствовать боль, перестать думать про усталость, нужно собрать волю в кулак и дойти до цели. Победить противника, даже если нет сил.
Сейчас этот противник — коробки. Их много, они выматывают меня, я выбиваюсь из сил. Коробки, коробки, коробки, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем — тяжелые мокрые коробки. Господи, когда же это закончится? Господи, что я здесь делаю? Господи, помоги мне выбраться отсюда, пожалуйста! Помоги!
Постепенно мысли начинает перебивать боль в руках. Как я ни стараюсь аккуратно брать ящики с рыбой, вязаные перчатки очень быстро набирают в себя воду, перемешанную с рыбной слизью и кровью. Сухих перчаток нет. Новую пару дадут только завтра утром, и то — может быть. Руки становятся мокрыми и постепенно начинают леденеть. Несмотря на то что тебе самому жарко, пальцы на руках невыносимо ломит от холода. Если оттянуть пальцем перчатку и подышать внутрь нее, на какое-то время становится легче, но это очень и очень ненадолго. Остальное время, стиснув зубы, боль в пальцах приходится просто терпеть.
Господи, за что мне все это? За что? Неужели я все это заслужил? Единственное радостное событие — горячая кружка с чаем в перерыве. Когда берешь ее в руки, наступает состояние полного блаженства. Ты закрываешь глаза и представляешь себя утром дома на кухне. В Риге. Как будто ты ранним утром сидишь за столом и вспоминаешь страшный сон, который тебе приснился сегодня ночью — сон про шетландский лососевый завод…
После перерыва, пока все мы ждем запуска конвейера, Давид рассказывает, как он по выходным подрабатывает на такси. Он никогда не работает с нами в выходные, и зарплата у него всегда меньше, чем у нас.
— Мало денег для жизни? — интересуюсь я у него.
— Нет, — ничуть не смутившись, ответил он. — Денег хватает. Просто по выходным, после клубов, нужно развозить много девчонок, платить они обычно не очень хотят, гораздо чаще предлагают рассчитаться с помощью секса. Так что на выходных я очень устаю.
Была середина недели, и до следующих выходных оставалось еще несколько дней, но воспоминания о прошлой смене в такси, судя по всему, не отпускали его до сих пор. Проковыряв небольшую дырочку в пенопластовой коробке с рыбой, он вставил в нее указательный палец и медленно начал водить им вперед-назад. Я не знаю, кого из бывших клиенток он в этот момент вспоминал, но, судя по всему, она произвела на него неизгладимое впечатление.