Темная сторона Эмеральд Эберди
Шрифт:
– Чертов ублюдок, - посмеиваясь, хриплю я, - вновь спас мне жизнь.
Улыбка не сходит с моего лица, изредка превращаясь в гримасу боли, но я иду дальше и вскоре оказываюсь в одной из комнат – мини-конференц-зале. Здесь широкие окна, и свет такой яркий, что глазам становится неприятно. Еще здесь стоит овальный стол, за которым сидят Морти, мистер Доусен и супруги Фонзи. Они одновременно оборачиваются, когда я переступаю через порог, и Лис тут же вскакивает с места.
– Ты что творишь? Вернись сейчас же в комнату, Эмеральд.
– Я хочу поговорить.
– Послушай, - Морти
– Да уж, вид у меня и, правда, неважный, ведь психопатка едва не прикончила меня на пороге моего же дома. – Заправляю за уши волосы и впиваюсь в старика взглядом. – Морти, как же так? Я едва не умерла, представляешь.
Цимерман подходит ко мне. Покачивает головой и собирается что-то сказать, но вдруг замолкает. Просто проходится пальцами по моим волосам и шепчет:
– Такое случается.
– Случается? – переспрашиваю я. – Нет, не случается. Пойми, только в фильмах злодеи знают, куда идти. Только в фильмах у них поразительная интуиция, которая позволяет им оказываться в нужном месте, в нужное время. В реальном же мире, появление Эринии лишь одно означает, Морти.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что кто-то рассказал ей, где мы будем. Вот и все.
– Что? – Терранс – муж Лис – откидывается в кресле. У него кудрявые, темные волосы и огромные очки: типичный умный парень. – Среди нас не может быть предателя. Разве это не очевидно? Мы не один год работаем вместе.
– Значит вы не один год заблуждаетесь.
– Эмеральд, - вмешивается Мистер Доусен. – Это просто дико. Люди Сомерсета следят за нами изо дня в день. Поэтому и стоит быть осторожной, не болтать о миссии с друзьями.
– Я никому не рассказывала.
– Никому? А как же тот парень…, твой друг.
– Что? – я недовольно ступаю вперед и тут же все мое тело взвывает от боли. Чертовы бинты, чертова Эриния! – Вы говорите о Саймоне? Вы спятили?
– Он ведь совсем молод, - пожимает плечами Терранс. Наши взгляды встречаются, и мне почему-то кажется, что он не верит мне. Как и все, кто находится в этой комнате. – Мы никогда раньше не поднимали этот вопрос. И только сейчас…
– Он бы никогда не сделал ничего подобного.
– Тогда ты просто ошиблась, и среди нас нет предателя.
– Сомерсет повсюду, Родди, - серьезно говорит Морти. – Не стоит его недооценивать. В конце концов, у него было двести лет, чтобы разгадать тайну человеческих мыслей.
– Мне не нужно жить двести лет, чтобы понять, насколько люди лживы и лицемерны. Я знаю, кто-то стоит за всем этим, и я найду его. – Осматриваю лица всех, кто находится в комнате, придавливаю пальцами пульсирующий от боли торс и шепчу. – Будет лучше, если я ошибаюсь, иначе этому человеку не поздоровится.
Цимерман кладет ладонь на мое плечо, но я отстраняюсь. Никому нельзя доверять. И ему в том числе. Я киваю в сторону выхода, и старик на выдохе следует за мной, поправляя запонки на светло-голубой рубашке. Мы выходим в коридор, я осматриваюсь и лишь потом облокачиваюсь спиной о стену. Мортимер купил целый этаж, и нам принадлежит огромное количество комнат – семь или восемь. У каждой есть свое предназначение. Я спросила как-то у Цимермана, откуда у нас – то
– Где мама? – спрашиваю я, вырвавшись из мыслей. – С ней все в порядке?
– Да. Я оставил тебя с Лис, а ее с мужем отвез на вокзал.
– Не называй его так.
– Мистера Рофали?
– И мистером тоже. – Смахиваю со лба пот. – Жизнь этого человека совершенно меня не интересует. Главное, чтобы мама нормально добралась. Вы проконтролировали это?
– Да, Эмеральд. С ней все в порядке.
– Сколько дней я была в отключке?
– Почти две недели.
– Две недели? – восклицаю я.
– А чего ты хотела, дорогая? – удивляется Мортимер. – Тебя серьезно ранили.
– Вот, черт. Я многое упустила. Что с Саймоном?
– Он был здесь утром. Сказал, чтобы Лис проводила меньше времени со своим мужем и больше уделяла его тебе. Командовать, я думаю, он у тебя научился?
– Из меня плохой учитель, Морти. – Морщусь от легкой боли в пояснице и порывисто откидываю назад голову, поддавшись слабости. – Знаешь, эти бинты сильно жгут.
– Жгут не бинты, а колотые раны, дорогая. – Цимерман кривит губы. Провожает меня до комнаты и на пороге останавливает. Его костлявая рука вновь оказывается на моем плече и сжимает его, несильно. Словно старик пытается мне что-то сказать. Но, к сожалению, мне не понятен язык жестов. – Ты сильно устала?
– А что?
– Я хочу тебе кое-что показать.
Покачиваю плечами. Какая разница. Все равно от меня сейчас мало толку.
Словно калека я плетусь за Мортимером, опираясь ладонями о стены, и думаю о том, как хорошо было бы сейчас выйти на улицу, пройтись по набережной, окунуться в ледяную воду, но выбраться из этой клетки как можно дальше. Взаперти мне не хватает кислорода. Наверно, так у всех людей, но мне становится совсем невмоготу. Когда кто-то пытается мне приказывать, я отпираюсь любыми способами. Но теперь у меня нет выхода, и я медленно схожу с ума. Скоро совсем с катушек съеду.
– Мы с Колдером были молодыми, когда встретились. Точнее он был молодым, а мне уже стукнуло тридцать, и все равно жизнь тогда казалась беззаботной. И если ты считаешь, что никто из нас не столкнулся с подобными проблемами – ты ошибаешься, Эмеральд. Как никто другой, я тебя понимаю, хочешь ты этого или нет. – Старик заходит в комнату и зовет меня за собой. Это пустое, огромное помещение с белыми стенами и легкими занавесками. Они колышутся от ветра, ласкают воздух прозрачными лоскутами, разносят по комнате тот запах, что я почувствовала в парикмахерской – запах роз. – На первом же задании я серьезно пострадал. Сломал ногу в двух местах, и провыл три ночи, будто девчонка. – Старик кивает в сторону черного рояля и улыбается краями губ, будто вспомнил о чем-то веселом, а не об одном из самых жутких дней в его жизни. – Тогда-то Колдер и научил меня играть, научил контролировать себя и свои чувства.