Темная сторона Кая

Маскейм Эстель

Теперь понятно, почему все вели себя так странно в коридоре. Потому что они знают. Они все видели – это я гарантирую. Новости такого рода распространяются со скоростью лесного пожара. Мое выступление видел весь Уэстервилль, а может быть, и весь штат Огайо. Или даже… Нет, об этом лучше не думать.

– Чайнаааа, – взвываю я, вскидывая руки, и начинаю дышать быстро-быстро. Надо успокоиться, выгнать поселившийся во мне страх. Подруга здесь ничем уже не поможет. Видео доступно всем. И мне нужно придумать, как выйти отсюда с поднятой головой, зная, что все в этой гребаной школе видели меня без одежды.

Но

это далеко не самое худшее. Самое худшее то, что Харрисон, не имея абсолютно никакого права делиться с кем-либо интимным видео, тем не менее им поделился. Со всей школой. С моими самыми близкими друзьями. С людьми, которые едва знают меня. Со всеми. То доверие, что было между нами, разбито на миллион кусочков. Я не хотела отношений с ним, но это не значит, что мне было наплевать на него. А ему определенно наплевать на меня, и если он смог поступить со мной вот так, значит, я никогда, с самого начала, ничего для него не значила. Потому что если бы он имел ко мне хоть капельку уважения, то не выставил на всеобщее обозрение наши интимные моменты.

Харрисон совершил предательство. Худшее из всех возможных.

Вытираю о джинсы влажные и липкие от пота ладони. Дышится тяжело, с натугой. Сердце трепещет. Голова идет кругом. И… все вдруг мутнеет, перед глазами плывут круги… Это что же, у меня на самом деле останавливается сердце?

Чайна кладет руку мне на плечо.

– Харрисон такой говнюк. – Она сочувственно улыбается. – Между нами, девочками, ты офигительно зажгла на этом видео.

Комплимент не вполне уместный, но за это я и люблю ее. Вот поэтому мы лучшие подруги. Никто никого не осуждает. Никогда.

Я тоже улыбаюсь ей, хотя внутри все хрустит и осыпается. Лишь напряжением всех сил мне удается устоять на ногах и не свалиться на грязный пол.

– Если есть на свете что-либо хуже, чем утечка в Сеть твоего секс-танца, то это утечка в Сеть твоего плохого секс-танца. Так что могло быть хуже, верно? – Стараюсь держать марку и демонстрировать хладнокровие, но внутри все трясется от шока. И я не верю собственным словам – на самом деле все так плохо, что хуже и быть не может.

Глаза повлажнели от слез, готовых в любой момент выплеснуться на щеки, но я приказываю себе не распускаться. Эмоций так много и они такие разные, что сосредоточиться получается только на одной. И это – гнев. Надо найти Харрисона, думаю я и внезапно понимаю, что точно знаю, где он сейчас.

– Он в кабинете биологии, – говорю я и, прежде чем Чайна успевает что-то сказать, вылетаю из туалета в коридор.

Чувствую себя преданной, и это чувство пульсирует во мне, добавляет легкости шагу.

Парням все сходит с рук. На видео не только я, но и Харрисон, но до него никому дела нет, его никто будто и не замечает. Все видят – и осуждают – только меня. Осуждают за то, что я закрутила с ним на той вечеринке. Осуждают за то, что я люблю повеселиться. Конечно, они и без того все знали. Но теперь у них есть доказательство. Есть что-то такое, что они могут использовать против меня. Что-то, чем они могут воспользоваться, чтобы сломать Ванессу Мерфи. А этого многие ждут давно. Я точно знаю, что девушки в нашей школе – даже те, кого я считаю подругами, – втайне недолюбливают меня

из-за популярности, которой я пользуюсь у ребят. Никогда не задумывалась об этом, но, наверно, причина в их неуверенности, ревности и страхах. Впрочем, кто знает? Не хочу никого обидеть, но и играть в эти игры не собираюсь. Что же касается парней… Некоторых раздражает уже то, что я никогда и не посмотрю в их сторону, другие злятся из-за того, что не они, а я решала, когда и как начинать и заканчивать. Я всегда получала то, что хотела, и это многих задевало. И вот теперь пришло время рассчитаться. По крайней мере, для них. Теперь они могут объединиться против меня, воспользовавшись тем, что обстоятельства сложились не в мою пользу.

Иду по коридору все быстрее и быстрее. Мне нужно с ним разобраться.

– Ванс, подожди! – кричит Чайна, и ее обеспокоенный голос разбегается эхом между стенами. Но ждать я не хочу. Мне нужно добраться до Харрисона – и пусть меня потом привлекают за нападение на учащегося на школьной территории.

Я уже вижу кабинет мистера Ли. Гнев не утихает, адреналин шумит в крови, проносясь по венам. Толкаю дверь – передо мной море лиц, и все они поворачиваются ко мне, но я ищу среди них одно.

– Как любезно с вашей стороны, мисс Мерфи, наконец-то присоединиться к нам, – занудливо тянет из-за своего стола мистер Ли. – Займите, пожалуйста, ваше место, пока я отмечу ваше опоздание.

Я не смотрю на него и даже не слышу. Вижу только Харрисона – развалился за своим столом и уже медленно выпрямляется, заметив меня. Роняет руку, обменивается взглядом с сидящим рядом Энтони – и на лицах обоих мелькает паника. Наверно, думал, что я заливаюсь слезами в туалете. Надо признать, так оно и было. Именно этого он хочет – чтобы я спряталась, пристыженная и униженная, и не смела даже показаться перед одноклассниками.

– Давай, покажи нам, что умеешь! – подает голос Энтони и трясет передо мной грудью. По классу разбегаются смешки.

Сжав кулаки, иду через кабинет, огибая парты и не обращая внимания на летящие в мою сторону стрелы. Мой горящий взгляд нацелен исключительно на Харрисона, лицо которого бледнеет и как будто коченеет.

– Ванесс… – выдавливает он, но пощечина, звонкая, как удар хлыста, заставляет его умолкнуть.

– Я поговорила с директором Стоуном. Тебе очень повезло – могли бы отстранить от занятий, – сообщает, возвращаясь в свой тесный кабинетик, миссис Дилейни. Она – мой школьный консультант.

– То есть за самооборону исключить нельзя. Буду знать, – отвечаю я.

– Дело нешуточное, Ванесса. – Она бросает на меня строгий взгляд и садится напротив. Я смотрю на ее седые волосы и красные «кроксы». По-моему, миссис Дилейни слишком стара для должности консультанта в старших классах. Что она знает о подростках? Разве она понимает наш юмор? Конечно, нет. – А теперь объясни, почему ты подняла руку на Харрисона Бойда? Есть что-то такое, о чем следует знать администрации школы?

– Харрисон Бойд – придурок, – небрежно говорю я и машу рукой, показывая, что не придаю случившемуся большого значения. Мне не нравится ее тон, мягкий, озабоченный. Это же не сеанс психотерапии. – Теперь мне можно идти? Я согласна, что не следовало его бить. Оставьте меня после уроков или что там еще, и я пойду.