Темная сторона Луны
Шрифт:
– Стоунхендж… – Голос Орсо был похож на медвежий рык.
На душе у меня стало легче. Хоть это и была старая друидская святыня, сами друиды ее по возможности избегали. Над тайной его ломали голову мудрилы низших, причем веками, выдвигая самые разнообразные дурацкие гипотезы. Но не мне над ними смеяться, потому как сооружение это и для высших было загадкой.
Или уже не было?
– Вперед, – приказала Аркадия. – Идем на север, примерно версту. Там вход должен быть.
– А сразу ко входу портануться нельзя было? – проворчал Орсо.
– Нельзя. Стоунхендж не дает.
– А что за вход? – тихо спросила Тайви.
– Под Стоунхенджем подземелья. Там и лежит то, что нам нужно.
– Эскалибур? [2] –
– Грааль [3] , – просто ответила Аркадия, не восприняв шутливого тона и пронзив парня таким взглядом, что того чуть на ближайший великан-дуб не отбросило. Но по крайней мере вопросов больше не последовало.
2
Эскалибур – священный меч короля Артура, правившего древней Англией. – Здесь и далее примеч. авт.
3
Грааль, Святой Грааль, Грааль священный – священная чаша, артефакт раннего христианства. Христианский апокриф повествует о том, что хранитель Грааля Иосиф Аримафейский привез Грааль в Британию и передал некоему Королю-Рыболову. С последним, как правило, король Артур не ассоциируется, но и легенда об Артуре и рыцарях Круглого стола содержит тот же артефакт. По другой версии, Иосиф Аримафейский передал Грааль на хранение в британский монастырь. Наконец, имеется версия, отличная от христианской, которая гласит, что Грааль – это священный артефакт еще дохристианских времен, и легенда о нем исходит от древних кельтов.
– Диэс, вылезай из своих Теней.
Я нехотя подчинился.
– А что, разведку уже отменили? – невинно поинтересовался я.
– Нет нужды. И вообще, здесь ты этим привлекаешь внимание, уж поверь мне.
– Это Велимир тебе такую чушь сказал?
– Нет, Ставр, – просто ответила она, и я прикусил язык. Ставр – советник, живущий в тенях. Не мне с ним спорить. Он в этом поболее моего понимает.
Пришлось, как все, топать пешком, ломиться через заросли, словно лось какой-то, продираться через кусты шиповника и чертыхаться, спотыкаясь о трухлявые стволы. Одет я был явно не для путешествия по лесу. Кажется, здесь была поздняя весна и недавно прошел дождь. Жуть. То и дело под ногами что-то чавкало, плащ отсырел, а солнце, то и дело пробиваясь сквозь полог леса, накалило шляпу и плащ. Парило жутко. У одного Орсо не было проблем с передвижением. Лес будто расступался перед ним. Да еще Хансер шел, словно лесной дух. Ну, как я слышал, на Плутоне есть места и похуже, так что Хансер – разговор особый.
А я три раза успел проклясть предусмотрительность Ставра. Ну в самом деле, проскочил бы по Теням – пара минут, кто бы заметил? А так – телепайся, бей ноги, пачкай одежду, завидуй бывшим друидам и, стыдно признаться, прерывающим нить.
Грот сам по себе вынырнул из особо злобных зарослей шиповника, на которых я оставил полплаща. Понятно, почему этого хода не нашли. От низших он был прикрыт завесой маскирующей магии, а высшим не могло бы и в голову прийти сюда ломиться. Нет, все-таки древние были великими шутниками. Хочешь что-то спрятать – положи на самое видное место.
А низшие толпами ходили вокруг Стоунхенджа, изводили кипу бумаг на научные трактаты, сочиняли уйму историй о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. А на самом деле знаменитый Мерлин, построивший Стоунхендж, был друидским пастырем-отступником, которого почему-то не прибили, зато взялись за его последователей во главе с аколитом [4] Артуром. Но Арти был первым, кто оценил силу низших, если их хорошо обучить, и у горы Бадон всыпал Кругу по
4
Аколит (греч.) – неразлучный спутник, помощник. В римско-католической церкви аколит присутствует как помощник в мессе, но не посвящаемый священником, а назначаемый им, наряду с чтецами, из числа мирян. В ранние века христианства аколит был посвящаем в свой сан. В данном же случае друиды понимают аколита как очередную степень посвящения – выше неофита, но еще не пастырь.
Ну это так, лирическое отступление. Так вот, стоим мы перед этим зевом, как толпа идиотов. Мы смотрим на грот, грот смотрит на нас, и все, понятно, чуть-чуть ошарашены. Один Хансер непробиваемый: та же каменная статуя. Я не удивлюсь, если слова «Стоунхендж», «Мерлин», «Артур» – для него лишь пустой звук.
– Вот это мощь! – восхитилась Аркадия. – Так это была крепость Мерлина против друидских пастырей.
– Да, – согласился Орсо. – Даже мне здесь не по себе. Аколит еще продержится, а пастырь просто рехнется. Неофитов же Мерлин толпами валить мог, сколько бы их здесь ни прошло. Вот.
– Ладно, вперед. – Голос Аркадии чуть дрогнул. – Не нравится мне здесь.
– Так, словно за нами наблюдают… – Ярослава нервно коснулась рукояти клинка.
– Прерывающему нить лучше остаться здесь, в засаде, – проворчала Аркадия. Вот стервь!
– Я против, – тут же вмешался ваш покорный слуга. – Он мой помощник, и я настаиваю на том, чтобы он был рядом со мной. Раз уж Тенями пользоваться нельзя, в засаде лучше Орсо оставить. Это он к природе привык.
– Ладно, идем все, – неожиданно легко сдалась Аркадия.
И это выдало ее с головой. Куколка боялась. Ну, или не боялась, но было ей явно не по себе. Нет, перемудрил Совет с ней. Боевой повелевающий стихиями она хороший, но предводитель должен вселять в подчиненных уверенность, а она для этого просто не создана. Того же Орсо, хоть он и яркий одиночка, лучше бы было поставить во главе отряда. Он хоть своего волнения не выдавал.
Грот встретил нас неприветливо. Дыра в земле – что еще о нем скажешь? Под ногами грязь, с потолка и из стен торчат древесные корни. Мерзопакостное место. К тому же приходилось сгибаться в три погибели, чтобы пройти. Для карликов этот проход делался, что ли? Слова Хансера услышал только я:
– Так, вошли через задний проход… – и, несмотря на внешнюю обстановку, отнюдь не поощрявшую чувство юмора, прыснул со смеху.
Все покосились на меня как на умалишенного. А Хансер по-прежнему сохранял свою невозмутимость, даже не улыбнулся. Негодяй.
Однако вскоре мы вышли в настоящий подземный ход. Здесь все было облицовано камнем, которого не тронуло время. Стены словно светились, на полу ни пылинки. Я почувствовал себя грязным дикарем, вторгшимся в святилище. Ботфорты в земле, плащ изорван, камзол в паутине и какой-то дряни растительного происхождения. Жуть.
Ну и кто в здравом уме и трезвой памяти назовет нас сейчас высшими?
Шаги гулко отдаются под сводами. Мы с Хансером переглянулись и оба тяжело вздохнули. Ходить тихо наши спутники не умели в принципе. Интересно, оставили отступники-друиды каких-нибудь сторожей своего сокровища? Тогда я еще не знал, что такое Грааль, но слышал, что штука мощная и полезная.
Коридор прямой – как единственная извилина несущего спокойствие. Ловушек никаких даже не мерещится. Словом, все так чисто и гладко, что и последний тупица насторожился бы. Впереди показалась арка ворот. И я четко разглядел скобы на створках двери, но засов стоял в стороне.