Темная сторона российской провинции
Шрифт:
— Приворот?! — воскликнула Маша. — Что это за чушь? Я в привороты не верю!
— А! — сказала Надя и склонила голову набок так низко, что правое ухо почти коснулось плеча. — Ну, тогда я себе его заберу.
— Что заберешь?
— Антона, — не моргнув глазом, ответила Надя.
— У тебя что, крыша поехала?
— А то чего он за тобой бегать будет? — как бы рассуждая сама с собой, сказала Надя. — Пусть за мной бегает. Правильно? Раз он тебе не нужен, — повертев в пальцах окровавленную ватку, добавила она. — Или нужен? А? Ты только попроси.
— Дура! —
— Да? — сказала Надя. — А я столько про всех всего знаю. Вот, например, кое-кто Антону глазки строил… А потом с Максом… в раздевалке…
— Так ты еще и шпионишь?!
Маша покраснела, уперла руки в бока — и себя поддержать, и занять как-то эти руки, а то они уже сильно зачесались…
— Только попробуй про меня сплетни распускать!
Надя отвернулась со скучающим видом.
— Я тебя предупреждаю. Смотри! Если что, я тебе…
Не удержавшись, Маша шагнула вперед.
Вскинув голову, Надя бросила на соперницу один жгучий взгляд — и сделала такое испуганное и жалкое, плачущее лицо, что Маша тут же отступила, шарахнулась назад, к двери.
Новоявленная «ведьма» вскочила, зажав свою находку в кулаке, улыбнулась и вприпрыжку, как маленькая, поскакала на улицу.
Маша осталась одна. Щеки у нее горели от злости и стыда. До сих пор ей ни разу не приходилось так остро чувствовать свое бессилие. И из-за кого? Из-за ЭТОЙ?!
— Гадина. Ведьма! — пробормотала Маша.
Вспомнив, как уверенно Надя говорила о привороте, Маша содрогнулась. «Привороты? Ведьмы? Чушь! Бред. Ерунда это все!» — сердилась она.
Но что-то шевельнулось в ее душе темное и малопонятное, бесформенное, словно червяк, засыпанный землей.
Какими же смешными они выглядели, когда, собравшись вместе после отбоя, пытались запугать друг друга своими детскими байками! Жаль, она не сразу догадалась, зачем они это делают. А ведь все было шито белыми нитками, выставлено грубо и напоказ, как прыщи на сальной физиономии. Она-то считала их чистыми, не способными на притворство. Но, оказывается, люди такие же обманщики, как и она сама. Только их вранье прячется куда глубже, чем ее.
Узнав случайно, что вожатых вечером вызывают на большое совещание к начальнику лагеря, компания из третьего отряда договорилась собраться в незапертой душевой, чтобы рассказывать страшилки. К ним прибилась и Катька-заноза, сестра Маши. Она всегда вертелась рядом со старшими и при всякой возможности сбегала из своего отряда к сестре.
Устроились прямо на сухом кафельном полу, рассевшись кружком вокруг зажженной свечи в стеклянной банке. От крохотного, пляшущего по лицам огонька тьма в углах выглядела и гуще, и мрачнее. Черные тени состарили лица и, казалось, не 12-, а 120-летние собрались тут в круг, чтобы поворожить.
Первым вызвался Сашок — мелкий курносый крепыш
— Раз в году, в самую середину лета, из Сальских степей начинает дуть суховей. Старики говорят: это черти преисподнюю проветривают, поэтому воздух паленым воняет. Такой ветер называется «чамра», «рваная шапка». Ветер-убийца. Он настолько горячий, что люди от него задыхаются, сознание теряют, а то и умирают, кто послабей.
Но в високосный год, когда этот ветер больше всего смертей наметает, случается чудо: в самую жаркую ночь, ровно в двенадцать, все вдруг стихнет, и при полном безветрии на башнях Астраханского кремля поворачиваются флюгера — сами по себе. Скрип-скрип-скрип… И на кого они укажут своими стрелочками, того в этот год… ЧЕРТИ УНЕСУТ!!!
Выкрикнув последнюю фразу, Сашок схватил Жанку Семенкову, сидящую рядом с ним, за коленку — она заорала от неожиданности, переполошив всех: Катька взвизгнула, вскрикнули, не удержавшись, Маша, Талгат, Вадим и Оля Пономарева. Даже Антон дернулся, но тут же заругался на Сашка злым баском:
— Придурок! Хочешь, чтоб весь лагерь сюда сбежался? Дебил! Чтоб тебя самого черти унесли!
— А что я-то? — пожимая плечами, забубнил Сашок.
Антон показал ему кулак, чтоб тот заткнулся, и прикрикнул на остальных:
— А ну ша всем!
Посмеиваясь и поругивая шепотом Сашка, все постепенно угомонились — только сердитое Катькино сопение нарушало тишину.
— Мне один парень рассказывал, Жаныш его зовут — он в этом году не приехал, а так вообще каждый год на первую смену в лагере торчит, — понизив голос, заговорил Талгат. — В общем, ему пацаны сказали, что в абрикосовом саду, который у нас за территорией, живет ведьма. В норе, под землей. Прислуживают ей карлики — маленькие, кривоногие и такие волосатые, что их от собаки в темноте не отличишь. Если им попадешься — или со страху помрешь, или голову отгрызут, у них зубы как у крыс.
Кто-то фыркнул и обидно засмеялся. Талгат лицемерно вздохнул, опустив глаза.
— Да-да! Вот Жаныш тоже посмеялся. А потом его приятель уговорил пойти и проверить это дело. И, короче, в тихий час они выбрались за территорию, пока вожатые спали. Ну и пошли. Хотели заодно абрикосов набрать. Шли, шли… Пришли в сад, идут, смотрят, где абрикосов погуще. И вдруг попалась им нора в земле. Они подошли, заглянули… А там кто-то внизу топором машет. Мелкий, горбатый. Услышал их, обернулся… И зарычал, как собака!
— Так, может, то и была собака? — спросил Вадик.
— С топором-то?! — воскликнул Талгат и покрутил пальцем у виска. — Короче, они как увидели это — ноги в руки и тикать, только пятки сверкают. С тех пор никто из пацанов туда не ходит. Поганое место.
— Вай-вай-вай! — передразнил Талгата Антон, и все засмеялись. И Маша тоже. Антон как бы невзначай положил руку ей на плечо, и она не оттолкнула его и не отодвинулась.
— Э-э! Тихо всем! — напомнил Сашок. — Давай, Вадик, твой черед.