Темная сторона. Шулер
Шрифт:
– У нас новый рекрут, мадам Катарина. И на нем ваша метка, – почтительно произнес вурдалак.
Призрак шагнул вперёд, проходя сквозь огонь и оказавшись возле моего ложа. Она задумчиво посмотрела на меня, склонив голову. Затем опустила ладонь в перчатке, прикоснувшись к моему лбу кончиками пальцев. Я стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть. От пальцев веяло таким холодом, что мне на секунду показалось, будто мозг в черной коробке превратился в кусок льда.
– Метка прижилась, – задумчиво сказала она. – Так и быть, я принимаю его.
"В жертву"? –
"Точно в жертву", – мелькнула в голове пугающая мысль. – "Опоили каким – то зельем, вот мне хуета всякая и мерещится. Ебаные сатанисты".
Я попытался было встать, но взор этого призрака будто бы гипнотизировал меня, сковывая движения.
Тени, тем временем, ускорили свою пляску вокруг меня. И вот уже нельзя было выделить одну из фигур. Они двигались настолько быстро, что очертания размывались, превращая этот танец в черный вихрь. В центре которого стояла Катарина и лежал на своем предсмертном ложе я.
Вихрь ускорился, подняв с пола тучу пыли, грязи и мусора. Мне послышалось, как под напором этого смерча затрещали стены, готовые вот – вот рухнуть, и придавить всех, кто собрался в этой хижине. Плечо обожгло болью, будто бы мне к коже приложили раскалённое добела железо. Я хотел закричать, да только голос меня подвёл. Тело не могло пошевелиться. И когда боль стала настолько невыносимой, что перед глазами заплясали искры, а сознание начало меня покидать, все мигом стихло.
– Лоа приняли его! – громогласно сказала Катарина. – Теперь, можете отправить его в мир. Добро пожаловать, проклятый.
Она легко провела по моему лбу кончиками пальцев, стирая выступившие на коже, крупные капли пота. А потом шагнула в туман, растворившись в нем. Тишина сдавила уши.
– Пора возвращаться в мир, – растягивая слова, произнес вурдалак, подходя ко мне. А потом, он склонился и легонько толкнул меня в лоб когтистой лапой. И пол стал будто бы как густой кисель, который поглотил меня. Я медленно погружался в него, мерно тонул в этой обволакивающей меня черной бездонной пустоте.
Это и вырвало меня из чертовски беспокойного сна. Тяжело дыша, я резко сел на кровати тут же пожалел о проявленном безрассудстве. Чувствовал я себя прескверно. Голова закружилась, а зрение будто расфокусировалось. Комната опасно покачнулась, отчего я едва не упал с кровати.
Тело покрывал липкий пот, а голову будто стянули ремнем, сжимая виски. Мысли в голове рвались словно клубок гнилых ниток. Горло пересохло. Безумно хотелось пить. Я провел кончиком языка по пересохшим, растрескавшимся губам, но легче от этого не стало. Вдобавок, все тело болело, будто меня на всей скорости сбил КамАЗ, и потащил за собой по дороге.
Я осмотрелся, пытаясь понять, как сюда попал. Воспоминания о вчерашнем дне, с тех самых пор, как я потерял сознание от укола в шею, затянула пелена непроглядного черного тумана. И как не силился я хоть что – нибудь вспомнить – у меня ничего не выходило.
Квартирка
В дверь кто – то постучал. Вернее не так. Кто – то со страшной силой ломился в дверь, отчего из дверного косяка посыпалась штукатурка.
– Пожар там, что ли? – прохрипел я, вставая с кровати.
Под ступней что – то хрустнуло, и я отдернул ногу.
– Блять!
В поисках выключателя провел рукой по стене, нажал клавишу. Осмотрелся по сторонам, и взору моему предстала феерическая картина, от которой я оторопел, а потом и вовсе пришел в ужас.
Едва тусклый свет лампочки свисающей на проводе с потолка, разогнал мрак в убогой каморке, все в ней пришло в движение. Стены, пол, потолок – все дрогнуло, меняя цвет. И только спустя секунду после созерцания этой картины, я понял: это были тараканы, которые бросились врассыпную, едва вспыхнул свет.
Потерявший цвет, потрепанный растрескавшийся линолеум, покрытый равномерным слоем грязи, исцарапанный стол в углу комнаты, пара колченогих табуретов, задвинутых под столешницу, вытертый диван с засаленной, прожженной во многих местах обивкой, на котором лежала серая от грязи подушка и такого же цвета простыня, под которой я спал.
У входной двери стоял старый холодильник и такая же древняя плита. А больше в комнате – студии не было ничего.
Выгоревшие обои вздулись пузырями и отошли от стен. Когда же задумчиво ткнул пальцем в такой пузырь, он зашелестел и зашевелился.
И только сейчас я заметил одно новшество: татуировку на предплечье. Объемный рисунок представляющий собой карту, пробитую насквозь ножом. Татуировка была совсем свежей. С покрасневшей, воспалившейся тканью по контуру. Рана был заботливо обмотана пленкой.
– Что за… – начал было я, рассматривая рисунок.
– Эй! Открывай, давай, пока калитку не вынесли!
Окрик из коридора заставил меня подпрыгнуть, обернувшись в сторону входа. А в дверь опять со страшной силой принялись колотить.
Голос человека, требующего впустить его, казался смутно знакомым. И тут, черный туман, который скрыл воспоминания, будто рассеялся. И я мигом вспомнил недавнюю игру в притоне. Волшебную колоду, которую я выиграл у какого – то Нико, бег через подворотни, и…. Покупателя, который хотел выкупить эту колоду.
И от этого воспоминания мне стало нехорошо. Ноги словно приросли к полу, по спине пробежал холодок, а в желудке заворочался противный ледяной ком. За этой самой дверью стоял человек, который ещё совсем недавно хотел проломить мне голову. А это значит, что когда он войдет в эту самую дверь – придет мне пиздец. В лучшем случае мне сразу пробьют голову и оставят помирать на этом вот грязном полу. В худшем – начнут добиваться справедливости за то, что не придал колоду при помощи паяльника и утюга. А это будет больно и наверняка унизительно.