Темная сторона
Шрифт:
– Ладно, тогда рассказывай как получится, – согласился я.
– Гленке Тавал родился в Ландаланде, в семье, приближенной к ордену Спящей Бабочки. Точная дата его рождения неизвестна: предположительно – между 2740 и 2760 годами. Доподлинно известно, что он стал послушником ордена в 2832 году и был тогда очень молод. Информации об этом периоде его жизни почти нет. Можно сказать только, что его карьера в ордене была более чем успешной. По единогласному решению собрания старших магистров Гленке Тавал стал Великим Магистром ордена Спящей Бабочки в третий день 3008 года эпохи орденов, сразу после того, как внезапно исчез прежний Великий Магистр ордена Аввес Тирак. У меня есть
– Прости, что перебиваю, Куруш, но мне ужасно интересно: а сам-то ты что делал в эпоху орденов?
– Ничего, – с достоинством ответил Куруш. – Я покинул яйцо в шестнадцатом году эпохи Кодекса… Тебя все еще интересует Магистр Гленке Тавал? Мне кажется, что у меня нет информации, которую ты действительно хочешь получить. Ничего похожего на сказку, только имена его помощников, дата официального заявления ордена Спящей Бабочки о нежелании подчиниться королевскому приказу о роспуске ордена, дата ареста сэра Тавала, дата и условия его ссылки… Если мои представления о тебе совпадают с действительностью, тебя интересуют совсем другие вещи. Почему бы тебе не обратиться к самому Джуффину? Насколько я понял из вашей сегодняшней беседы, он располагает интересующими тебя сведениями о Гленке Тавале. Людям свойственно интересоваться жизнью своих друзей…
– Ты действительно мудрейшее существо в этом Мире, Куруш! – улыбнулся я. – Пожалуй, я действительно попробую поиздеваться над сэром Почтеннейшим Начальником. Испорчу ему отдых – пустячок, а приятно!
Я тут же исполнил свою угрозу: послал зов Джуффину. Я здорово подозревал, что завтра утром мне уже будет не до этого… А уж сегодня ночью – тем более!
“Вы не спите?” – осторожно спросил я.
“Представь себе, еще нет. И почему я сразу не отправился на улицу Старых Монеток? Смотрел бы сейчас кино и горя не знал! А теперь вот валяюсь под одеялом и пытаюсь обнаружить знакомые буквы в одной увлекательной книжке. Иногда получается, штук пять я уже опознал… А ты небось решился наконец вытрясти из меня душу и разузнать о моем старом приятеле Гленке? Честно говоря, мне не очень-то хочется излагать тебе его поучительную биографию”.
“Почему? – удивился я. – Вы уже успели разболтать мне такое количество страшных тайн – одной больше, одной меньше!”
“Да ну тебя, Макс! При чем тут тайны? Просто на моей памяти Гленке был совершенно изумительным типом… Думаю, вы с ним вполне могли бы подружиться, особенно если бы ты был лет на триста старше. А поскольку тебе предстоит его убить…”
“Мне лучше не испытывать к нему особой симпатии, да?”
“Вот именно. Да ты не бери в голову, Макс: мало ли что когда-то было! Люди иногда очень сильно меняются, а уж маги – и подавно!”
“Ладно, я постараюсь не брать в голову… А ничего такого, что могло бы нам помочь, вы о нем не знаете?”
“Как тебе сказать… Самое главное, что тебе действительно следует знать: Гленке Тавал – очень могущественный противник… И в то же время почти беспомощный. Убить его легче легкого. По крайней мере, для тебя это – не проблема! Он никогда толком не умел ни убивать, ни даже защищаться. Сила Гленке Тавала в другом: на Темной Стороне он чувствует себя как дома”.
“Не
“В отличие от бедняги Гленке, ты там действительно дома. Ты еще удивишься, когда поймешь, как тебе там легко… Да, есть еще кое-что, о чем ты не должен забывать ни на минуту: на Темной Стороне твои слова имеют особую силу, поэтому не вздумай болтать что попало, ладно? Единственная настоящая опасность, которая тебе там угрожает, – это твоя собственная манера выражаться. Мало ли что ты можешь брякнуть… Помнишь, что у тебя вышло с твоим приятелем Доперстом?”
“Такое забудешь, пожалуй… Хорошо, что вы мне сказали: когда я нервничаю, я действительно начинаю мести всякую ерунду, да еще и вслух – просто чтобы успокоиться. А теперь у меня будет серьезная причина вовремя заткнуться!”
“Вот и славно. Хорошей ночи, Макс… Тебе действительно не стоит расстраиваться из-за Гленке: каких только приятелей у меня в свое время не было!”
“Хорошей ночи”, – эхом повторил я.
Налил себе камры, задумчиво погладил Куруша и с удивлением понял, что теперь вполне можно жить дальше. Кажется, все опять было в порядке: тяжелый камень, внезапно взгромоздившийся на мое бедное глупое сердце, успел куда-то подеваться, пока я болтал с Джуффином, хотя ничего успокаивающего он мне, мягко говоря, не сообщил. Очень знакомая ситуация!
Сэр Кофа Йох появился сразу после полуночи, как и обещал.
– Иди домой, Макс, – великодушно посоветовал он с порога. – Те два часа сна, без которых я стану никчемной развалиной, я вполне могу организовать себе и в этом кресле: чем оно хуже других мест?!
– Все-таки я вам ужасно завидую! – вздохнул я. – Вы так мало спите! Целых двадцать два часа в сутки к вашим услугам…
– Подожди, мальчик, почему это “двадцать два”? – удивился Кофа. – Два часа я все-таки сплю…
– Ну да, я же и говорю… В сутках двадцать четыре часа, два из них вы спите, остается двадцать два часа, разве нет?
– С арифметикой у тебя все в порядке. Вот только с чего это ты взял, что в сутках двадцать четыре часа? К твоему сведению, в сутках двадцать два часа… Что, ты и этого не знал?
– Ох, какой же я идиот! – ошеломленно пробормотал я. – Мне и в голову не приходило… Так вот почему мне вечно ни на что не хватает времени!
– И ты ни разу не дал себе труд внимательно приглядеться к циферблату часов? Ладно, не горюй. Еще и не такое бывает!
Утром я с изумлением понял, что странный совет Джуффина “каждый раз прощаться навсегда” не относится к разряду невыполнимых. Какая-то часть меня истерически протестовала против такой необходимости, но ее голос звучал не настолько громко, чтобы его нельзя было игнорировать.
Это оказалось довольно просто: признаться себе, что у меня нет всесильной справки с дюжиной печатей, где черным по белому написано, что я непременно вернусь из очередной развлекательной поездки, живым и здоровым… И вообще у меня не было гарантий – никаких. Ни сейчас, ни когда-либо прежде. Так-то.
Стоило мне осознать это, как моя наигранная нервная веселость внезапно сменилась спокойствием, нежным и холодным одновременно. Славная перемена! Теххи тут же подцепила это мое новое настроение, отразила его, как зеркало, – так уж она была устроена. Мне показалось, что она испытала при этом неописуемое облегчение, как и я сам. Дело кончилось тем, что я аккуратно чмокнул ее в самый кончик носа, а она рассмеялась от неожиданности, отступила на шаг и весело мне подмигнула, словно мы только что договорились устроить кому-нибудь из знакомых безобидную, но смешную пакость.