Темная война
Шрифт:
Все выглядело столь же кошмарно, как ей запомнилось, и даже хуже. Уже собрались стервятники. Этой зимой им точно хватит поживы.
Хоть это и было бессмысленно, она взялась за неблагодарную задачу – навести порядок в стойбище. Выбиваясь из сил, она перетаскала замерзшие тела соплеменников в сараи-пристройки у частокола, где им не угрожали стервятники. По крайней мере, пока.
У входа в логово Геррьен она надолго застыла на месте.
Похсит. Мертвая. Одна ее лапа тянулась в сторону логова, будто в немой мольбе, а другая вцепилась когтями в сердце. Марика с трудом отвела взгляд и увидела
Ни одна ни другая не произнесли ни слова.
Нагнувшись, Марика ухватилась за лапу Похсит и потащила ее в пристройку к остальным. Возможно, теперь она начала понимать, что значило слово «силта» и почему их так боялись и проклинали взрослые.
Иногда ей не удавалось добраться до сородичей, погребенных под трупами врагов. Последних она выволакивала по спирали в поле за оградой, где бросала на поживу падальщикам. Она отметила, что верлена сдвинули с места и полностью раздели. Старая силта тщательно его обыскала.
Казалось, ее ужасающему занятию не будет конца. Столько тел… Когда ее мышцы начали протестовать, она дала себе передышку. И – принялась собирать брошенное оружие, которое переносила к дверям логова ее матери, аккуратно сортируя, будто для составления описи. Она попыталась снять с мертвецов одежды из шкур, что еще могли пригодиться, но это оказалось слишком сложно – сперва трупам требовалось оттаять.
Ее постоянно окружали стервятники, не желавшие держаться за пределами частокола. Они отлетали, хлопая крыльями и каркая, лишь когда оказывались на расстоянии пинка. Марике хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать их ссор из-за лакомых кусочков, – от этого можно было сойти с ума.
У нее и без того уже помутился разум. Она безжалостно загоняла себя, занимаясь бессмысленной работой.
Какое-то время спустя вернулась высокая силта, легко и изящно пробежав вприпрыжку по грязному снегу. В лапах она несла сложенную одежду, похожую на ее собственную. Она подошла ко второй силте, и обе стали молча наблюдать за Марикой, не вмешиваясь и не предлагая помощь. Казалось, они понимали, что совершается обряд изгнания злых духов. Марика продолжала свое занятие, не обращая на них внимания, пока мышцы не взмолились о пощаде, а усталость не начала валить с ног. Но она все равно не останавливалась.
Она не раз проходила мимо силт, делая вид, будто их не существует, но иногда до ушей доносились обрывки слов. В основном разговор шел о ней. Старуха была чем-то озабочена. Марика слышала, как ее называют умной, упрямой и слегка чокнутой.
Она задумалась: что удалось узнать высокой силте в окрестностях пещеры Мачен? Этого они не обсуждали. А ей было не настолько любопытно, чтобы спрашивать.
Солнце двигалось по небу, преследуемое пятнышками нескольких малых лун. Марика все больше тревожилась за Грауэл и Барлог. За время их отсутствия можно было добраться до стойбища Ласпов и вернуться. Не стали ли они жертвой выживших кочевников? В конце концов она забралась на вышку, грозившую рухнуть из-за поврежденных опор. Ей едва хватило сил, чтобы вскарабкаться наверх, но, взглянув в сторону соседнего стойбища, она ничего не увидела.
Она напряглась, пытаясь установить мысленный контакт, но со все большим отчаянием понимала,
Марика убеждала себя, что беспокоиться нет смысла, – это все равно ничем не поможет и ничего не изменит. И тем не менее ее не оставляла тревога. Она стояла, оглядывая окрестности и неосознанно давая себе передышку, пока ветер не забрался под меховую доху и мышцы ее не начали коченеть. После чего она спустилась с вышки и с головой ушла в работу.
Она сама не сознавала, что, собственно говоря, делает, но таким образом гнала прочь охватывавшее ее горе, угрожавшее стать невыносимым. Даже закаленным Грауэл и Барлог требовалось чем-то себя занять, чтобы сбросить хотя бы часть свалившегося на них бремени и придать какой-то смысл собственной жизни. Насколько же это было сложнее для щены, еще не научившейся в полной мере владеть чувствами!
Силты понимали, что такое горе. Они держались от нее поодаль и не пытались отговорить от вгонявших в ступор тяжких усилий.
Тени удлинились, стервятники обожрались и не могли взлететь. Марика оттащила почти всех сородичей в пристройки. Внезапно она сообразила, что так и не нашла Кублина. Замби лежал там, где она помнила, но не Куб. До Куба она должна была добраться в первую очередь, поскольку оставила его наверху груды мертвых тел. Разве нет?
Может, она оттащила и его тоже, но не заметила? Или забыла? Чем больше она пыталась вспомнить, тем в большее замешательство приходила, стоя в нерешительности посреди площади под усиливающимися порывами горестно стонущего ветра.
Небо над головой угрожало новым снегопадом. Вокруг танцевали редкие снежинки, таявшие на носу и жегшие глаза. Несколько дней, в которые зима поубавила гнев, подходили к концу. Скоро мертвых укроет белый саван, и снимет его только весна.
К Марике подошла силта и повела ее в логово Скилджан, где усадила возле вновь разожженного очага. Вторая разводила огонь на половине самцов, а также расставляла котлы и посуду для приготовления еды, рассчитанной больше чем на троих. Обе молчали.
С наступлением темноты появились Грауэл и Барлог, ведя с собой выживших из стаи Ласп. Их было лишь чуть больше полусотни, и все вполне поместились в одном логове. Силты молча разливали похлебку, наблюдая за жадно евшими Ласпами. Чуть позже они приготовили настойку чафа и заставили Марику ее выпить. Уже засыпая и едва сознавая, как ее закутывают в шкуры, она пробормотала:
– Интересно, что вы нашли в пещере Мачен?
– Потом, маленькая силта. Потом. Пусть душа твоя отдохнет. Пусть отдохнет.
Марика проснулась глубокой ночью. Неподалеку потрескивал огонь, отбрасывая пляшущие тени. У очага сидела высокая силта, застыв как камень и лишь иногда подбрасывая дрова в пламя. Она посмотрела на Марику, и глаза ее блеснули в свете костра.
Ощутив легкое, мягкое, будто ласка, прикосновение, Марика испуганно отпрянула.
«Спокойно, малышка. Бояться нечего. Спи».