Темная война
Шрифт:
На берегу появились новые кочевники – по крайней мере полдюжины. Для броска им было слишком далеко, и они, похоже, сосредоточились на том, чтобы помешать ей прийти на помощь.
А потом она услышала шум на другом берегу. Взглянув, она увидела очередных кочевников.
Впервые с начала боя ей стало страшно.
Кто-то из кочевников отобрал у высокой силты железную дубину и, торжествующе воя, помчался к южному берегу.
Марика пошатнулась, ощутив мгновенное, яростное мысленное касание. В каньоне эхом отдались крики, которые быстро заглушил поглощающий звуки снег. В одно мгновение
Несмотря на всю ярость боя, всерьез пострадала только старая силта. Она не жаловалась, но морда ее исказилась от боли.
Со склонов доносились ругательства на диалекте.
– Там есть и другие, – сказала Марика высокой силте. – Сделай что-нибудь.
– У меня не осталось сил, щена. Мне так далеко не дотянуться.
Высоко на южной стороне каньона послышался треск, и вокруг что-то зажужжало, будто насекомые. Какие-то штуки упали в снег. Высокая силта негромко выругалась и увлекла Марику наземь.
– Лучше найди в себе хоть сколько-нибудь сил, Хлес, – проскрежетала старуха.
– Тащите старуху на берег! – рявкнула высокая силта Грауэл и Барлог. – Спрячьте ее за чем-нибудь. И все тоже спрячьтесь.
Она закрыла глаза и напряженно сосредоточилась.
Треск не прекращался.
– Что это? – спросила Марика, когда они с охотницами добрались со своей ношей до северного берега.
В сумерках послышался новый звук – рокот, сперва негромкий и медленный, но он быстро нарастал, пока окончательно не заглушил треск.
– Смотрите! – прорычала Грауэл, показывая на самую крутую часть южного склона.
Весь склон пришел в движение – деревья, камни, снег.
– Быстрее! – рявкнула высокая силта. – Уходим как можно дальше, пока не зацепило краем!
Ее тон убедил сильнее, чем слова.
Треск прекратился.
Снег катился вниз. Рев его звучал подобно концу света для щены, никогда не слышавшей чего-либо столь громкого. Она присела за валуном, дрожа и трепеща перед величием природной стихии.
Марика взглянула на силт. Обе, похоже, были потрясены до глубины души. Старуха, не обращая внимания на раны, не сводила недоверчивого взгляда с ближайших мертвых кочевников.
– Как им это удалось, Хлес? – наконец спросила она. – Пока они не атаковали, ничто даже не намекало на то, что они там.
– Они преследовали нас с первой ночи, – не глядя на нее, сказала Грауэл. – Прятались на склонах и тропах, выжидая удобную минуту. Они ждали, когда мы поведем себя беспечно. Что почти и случилось. – Она пнула валявшийся рядом труп. – Это самые сытые кочевники, которых мне доводилось видеть. И лучше всего одетые. Но при этом совершенно неопытные. Они могли бы трижды нас убить.
Она посмотрела на силт, но те молчали. Высокая все так же глядела на склон, откуда сошла лавина. Все еще слышались крики на диалекте, но с каждым разом все дальше.
Барлог, дрожа, стряхивала снег с дохи. Умирая, лавина все же зацепила ее и свалила наземь.
– Кто-нибудь из вас пострадал? – спросила высокая силта у Грауэл.
– Только ссадины
Слова ее застигли высокую врасплох. Та кивнула:
– Нам придется нести старуху. Я не целительница, но, полагаю, у нее сломаны ребра и нога.
Барлог сама осмотрела раненую:
– Так и есть.
Они с Грауэл срубили мечами шесты, из которых сделали волокушу. Положив на нее старую силту и свои мешки, они тащили ее по очереди, в том числе и высокая силта. Для каких-либо привилегий сейчас было не время. Марика помогла им позже, когда идти стало труднее и волокушу приходилось перетаскивать вокруг препятствий.
Грауэл и Барлог считали, что кочевники за ними больше не наблюдают.
– Как им удалось к вам незаметно подкрасться? – спросила Марика, бредя следом за высокой силтой.
– Не знаю, щена.
Она вглядывалась во тьму усерднее любой охотницы. Марика вдруг поняла, что силте страшно.
Кочевники больше не доставляли хлопот. Впрочем, и без врагов проблем хватало. Из-за погоды, голода и, как результат, нарастающей слабости переход превращался в сплошное мучение. Марика переносила тяготы пути лучше, чем спутницы. Она была молода и вынослива и не тратила слишком много сил на волокушу.
И потому, когда пришло время сделать привал, основная часть трудов по обустройству укрытия легла на ее плечи. Грауэл и Барлог настолько вымотались, что могли лишь поддерживать огонь и помешивать похлебку в полупустом котелке. Рыча, они обвиняли друг друга в том, что им не хватило ума ограбить кочевников. Замечание высокой силты, что у кочевников не было при себе ничего, кроме оружия, нисколько не остудило их спор.
Меты плохо переносили голод. Марика уже чувствовала, как в душе ее шевелится граукен. Она взглянула на спутниц. Если и впрямь дело дойдет до крайности – на кого они набросятся? На нее или на старую силту?
Переход, рассчитанный на два дня, затянулся уже на пять.
– Сколько нам еще идти? – спросила Марика у высокой силты. – Наверняка уже совсем недалеко.
– Еще пятнадцать миль, – ответила силта. – Четверть пути. Самая худшая. Через пять миль нам придется сойти с реки на лесные тропы. Слишком много стремнин, где река не замерзает.
Пятнадцать миль. Если двигаться в том же темпе, в каком они шли после ранения старухи, топать придется три дня.
– Не отчаивайся, щена, – сказала силта. – Я наступила на горло собственной гордости и коснулась разума тех, кто наблюдает за нами в Акарде. Они идут нам навстречу.
– Когда они появятся? – единственный раз за все время разговора подала голос Грауэл.
– Они молоды, здоровы и сыты. Скоро.
«Скоро» случилось через полтора дня. Казалось, случилось все, что только могло пойти не так, включая лавину, которая завалила тропу, вынудив идти в обход. Из каждой пары глаз смотрел граукен, которому требовался лишь легкий толчок, чтобы вырваться на волю. Но в конце концов они встретили силт в восьми милях от крепости и отпраздновали это событие пиршеством, какого Марика за свою юную жизнь еще не знала.