Темная зона
Шрифт:
Он поднес стул к кровати, поставил его и присел на краешек сиденья.
– Как твои дела?
Анна вновь закашлялась.
– Погано.
Он взял у нее с тумбочки чашку и ложкой вычерпнул из нее крошку толченого льда.
– Пить хочешь?
Анна заметила, что у него содрана кожа на костяшках пальцев, и от этого сделалось противно. Она отвернулась.
– Нет, спасибо. Мне хорошо. – Она стала перебирать четки, которые держала в руках. Это он ей их подарил, с ними она собиралась сойти в могилу.
– Убрать у тебя книгу?
Он заботливее, подумала Анна, чем ее муж и сыновья.
– И очки тоже.
– Я их вот здесь положу, чтобы ты могла достать, – сказал он, вынимая очки из книги.
Лежа с закрытыми глазами, она ощутила, как подняли книгу с ее колен. Она знала, что он посмотрит, что она читает, и надеялась, что он одобрит ее выбор, в то же время ненавидя себя за то, что до сих пор ждет его одобрения. Есть в нем сила и стать, которые привлекли ее к нему и к его делу. Он убедил, что оно должно стать и ее делом. Джерри склонить себя не дал. Джерри не знал, как далеко она и этот притягательный человек зашли, и это ее радовало.
Она слышала, как он прошел по покрытому линолеумом полу, и вспомнила, как впервые увидела его. Его крупная фигура, уверенная походка вызывали уважение. Он нес себя, как какой-нибудь глава корпорации, опоздавший на заседание, которое сам же созвал: ему необходимо туда попасть, но он понимает, что без него не начнут. Анна услышала, как зашуршали шторы, открыла глаза и увидела, что он стоит, подавшись к окну. Света снаружи было совсем немного: ночь надвигалась быстро. Он отвернулся от окна и поднес книгу поближе к лицу. Анне на память пришли слова, и она произнесла их таким слабым голосом, что только они вдвоем его и слышали:
– «Если кто ударит кого железным орудием так, что тот умрет, то он убийца: убийцу должно предать смерти; и если кто ударит кого из руки камнем, от которого можно умереть, так что тот умрет, то он убийца: убийцу должно предать смерти». [10]
Речь ее прервалась кашлем. Он подождал, пока она перестанет кашлять, и закончил припомнившуюся ей фразу. Голос его звучал так же приглушенно, как и ее, но в нем чувствовалась властность. Он умолкал в одних местах, другие выделял голосом, который нес смысл слов, как река несет воду – мерно, деловито, неотвратимо. Ей казалось, что и она плывет, подхваченная его речью, на какое-то время забывая о боли.
10
Числа, 35:16–17.
– «Или если деревянным орудием, от которого можно умереть, ударит из руки так, что тот умрет, то он убийца: убийцу должно предать смерти; мститель за кровь сам может умертвить убийцу: лишь только встретит его, сам может умертвить его; если кто толкнет кого по ненависти, или с умыслом бросит на него что-нибудь так, что тот умрет, или по вражде ударит его рукою так, что тот умрет, то ударившего должно предать смерти: он убийца; мститель за кровь может умертвить убийцу, лишь только встретит его». [11]
11
Числа, 35:18–21.
Он
– Анна?
Она, отвернувшись, всхлипнула:
– Да жива я еще, жива.
– Ты не должна так говорить. – Он вернулся к ее кровати и положил книгу на тумбочку. – Где Джерри с мальчиками?
Кажется, что проявляет вежливость, а скорее всего хочет избежать встречи с ее мужем и детьми.
– В столовой. Отправила их поесть чего-нибудь, они неважно питаются, того и гляди заболеют.
Он пересек палату и снова глянул на улицу.
– Тебя любят в семье, – произнес он.
– Они не смогли сделать для меня того, что сделал ты. Того, что ты сделал для моей девочки.
– Они старались. – Он свел руки за спиной и вернулся к ее кровати. – В них жива вера в систему – и это их подвело.
– Я что-то видела по телевизору. Копы всего не говорят.
– Не переживай из-за властей.
– Полиция меня не волнует. Времени не осталось волноваться из-за них. – Она помолчала, потом спросила: – Ты плакал по нему?
– Я плачу по ним всем. Отнимать жизнь надо с почтением и печалью. Это не должно быть временем торжества. Притчи подсказывают нам, как себя вести. «Не торжествуйте, когда враги ваши падают, и не позволяйте сердцу своему радоваться, когда они оступаются, а не то Господь увидит, и рассердится, и отвратит гнев свой от них».
Жадная до подробностей, она продолжила:
– Рука его. Ты что с ней сделал? В реку?
– В лес.
– Отлично! – Она одобряла, что он бросал части их тел в местах нехоженых и какое-нибудь животное либо рыба могли пожрать их. Ей доставляло удовольствие представлять себе, как вороны или карпы рвут на кусочки части тел грешников. Подходящий конец для их плоти. И библейский, и до дикости беспощадный одновременно.
Словно читая ее мысли, он заговорил словами послания Господа фараону, как записаны они в книге Иезекииля:
– «И выкину тебя на землю, на открытом поле брошу тебя, и будут садиться на тебя всякие небесные птицы, и насыщаться тобою звери всей земли.
И раскидаю мясо твое по горам, и долины наполню твоими трупами.
И землю плавания твоего наполню кровью твоею до самых гор; и рытвины будут наполнены тобою». [12]
– Прелесть, – прошептала она.
Он улыбнулся:
– Это и у меня одно из самых любимых мест.
Она задала вопрос, который должна была задать. Целый день она промаялась, лежа на больничной постели и угадывая возможные ответы.
12
Книга пророка Иезекииля, 32:4–6.
– Он мучился?
– Да, – ответил он и добавил: – Ужасно.
От этих слов по всему ее телу прошла теплая волна. Она почувствовала, как приподнялись кончики рта. Как она может не торжествовать, если этот враг повержен? Разве может сердце удержаться от радости? Прямо из души вырвалось:
– Спасибо, что ты сделал это для меня.
– Я сделал это для всех нас.
– А что Крис? Ты сделаешь это для нее?
– Сегодня я встречаюсь с ней, после того как у нее окончится смена.
– Она достойный человек, – сказала Анна. – Тебе захочется ей помочь.