Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

Робинсон Джон Джей

7. Приход Саладина 1163-1174.

осле утраты Аскалона неразбериха и кровавое неистовство египетского двора только усугубились. Визирь Аббас сохранил должность несмотря на бедствия, но лишь благодаря тому, что его миловидный сын Наср стал первым возлюбленным халифа. Их интимные отношения зашли настолько далеко, что халиф даже попытался убедить юношу послужить державе, убив собственного отца. Однако Наср поведал родителю о подстрекательствах халифа. Визирь же убедил сына, что и ему самому, и его семье будет лучше, если он вместо отца прикончит халифа.

Тщательно продумали, как избежать воздаяния за планируемое

убийство. Когда все было готово, Наср пригласил халифа к себе домой для полуночной оргии. Халиф облачился и умастил себя благовонными маслами для ночи плотских услад, но едва он пришел и предался неге, как Наср зарезал его.

Получив весть о том, что дело сделано, визирь Аббас тотчас же поспешил с дожидавшимся отрядом воинов во дворец халифа, где, обвинив в убийстве братьев халифа, повелел отсечь им головы. Декапитация произошла на глазах у потрясенного аль-Фаиза – пятилетнего сына убитого халифа. Аббас возвел парнишку на престол, но кровопролитие, невольным свидетелем которого стал мальчик, сказалось на его душевном здоровье – до самого конца его короткой жизни аль-Фаиза мучили кошмары и судороги. Наслаждаясь новообретенной властью и упиваясь успехом, визирь велел своим подчиненным опустошить казну халифа. К несчастью для него, тщательно продуманный план подпортили сестры и дочери покойного халифа, рассчитывавшие на свою долю сокровищ. Они послали мольбу о помощи эмиру ибн-Раззику, которого халиф сделал губернатором Верхнего Египта.

Усмотрев в этом шанс возвыситься, ибн-Раззик выступил на Каир. Узнав о наступлении армии и о том, что его собственные подчиненные переходят на сторону ибн-Раззика, Аббас забрал сына Насра и сокровища убитого халифа и бежал в Дамаск, сделав изрядный крюк через Синайскую пустыню. Вместе с ними отправился сирийский гость египетского двора Усама, сын шайзарского эмира, присоединившийся к беглецам в надежде попасть на родину. Выйдя из пустыни южнее Мертвого моря, изнеможенные и измученные жаждой, они наткнулись на христианский патруль из близлежащего замка Монреаль. В мимолетной стычке Аббас погиб, а Насра и Усаму захватили в плен. Сокровища победители оставили себе, а Насра с Усамой передали тамплиерам.

Прежде чем тамплиеры успели причинить ему какой-либо вред, Наср возгласил о своем пылком желании обратиться в христианство. Поймав его на слове, тамплиеры устроили его со всеми удобствами и принялись наставлять в житии и учении Иисуса Христа. Весть об участи Аббаса и Насра долетела до Каира, и посланец халифа помешал христианскому просвещению Насра, предложив тамплиерам шестьдесят тысяч золотых динаров за возвращение убийцы халифа. Не слишком утруждая себя выбором, тамплиеры тотчас же заковали Насра в кандалы и отправили в Каир.

Действия тамплиеров осуждали все кому не лень. Дескать, тамплиеры обрекли христианина на смерть, предпочтя золото Богу, они последовали примеру Иуды. Храмовники же отвечали, что интерес Насра к христианству объяснялся лишь желанием спасти свою шкуру, а не душу. Они твердили, что он не любил Христа по-настоящему (а еще могли бы добавить, что любой дурак увидит разницу между тридцатью сребрениками и шестьюдесятью тысячами золотых).

Осуждали тамплиеров и за обращение с Усамой из Шайзара, но в точности по обратным причинам. Усаму в оплоте тамплиеров на Храмовой Горе ждал радушный прием, поскольку он водил с храмовниками давнюю дружбу. Нарекания вызывала и религиозная терпимость тамплиеров, дошедшая до того, что для гостей-мусульман выделили специальное помещение, чтобы они могли молиться, обратившись к югу, лицом к Мекке. Вот что Усама писал в своем дневнике:

«Будучи в Иерусалиме, я хаживал в мечеть аль-Акса, обок каковой имеется небольшая молельня, каковую франки переделали в церковь. Когда я приходил в мечеть, пребывающую в руках тамплиеров, оные, будучи моими друзьями, предоставляли сказанную молельню в мое распоряжение, дабы я мог без помех творить там свои молитвы. Однажды я вошел, сказал «Аллах акбар!» и начал творить молитву, когда некий франк набросился на меня сзади и поворотил лицом на восток, поведав: «Вот как надо молиться!» Иные из тамплиеров, тотчас же вмешавшись, схватили оного человека и увлекли от меня прочь, но стоило им спустить с него глаза, как он снова кинулся ко мне и силком обративши к востоку, твердил, что сие есть надлежащий способ молиться. И снова тамплиеры, вмешавшись, увлекли его прочь. Извинившись передо мной, они сказывали: «Сей иностранец, прибывший только ныне, и оный ни разу не видел, чтобы молились, обратившись в иную сторону,

нежели к востоку». «Я уже закончил свои молитвы», – ответствовал я и удалился, ошеломленный сим фанатиком».

Насру, доставленному в цепях в Каир, где верховодили четыре вдовы халифа, на снисхождение надеяться не приходилось. После смерти мужа от руки Насра им вместо привилегированного положения во дворце досталась сумрачная вдовья участь, а преступление Насра лишило их доли сокровищ халифа, на которую они рассчитывали. Они просили – и получили – возможность отыграться на любовнике усопшего мужа. Памятуя наказ не убивать его, они нанесли обнаженному юноше множество колотых и резаных ножевых ран, не забыв надругаться над оскорбительным членом и отсечь его прочь. Когда они удовлетворились местью, истекающего кровью Насра повесили в назидание на воротах Завиля, дабы весь свет увидел постигшую его кару.

Спасший халифат ибн-Раззик без труда смог провозгласить себя визирем болезненного малолетнего халифа, дожившего до 1160 года, когда жизнь его угасла. Его место занял двоюродный брат аль-Адид, которого в десятилетнем возрасте заставили жениться на дочери ибн-Раззика. Тут сестра убитого халифа аль-Зафира – одна из женщин, пославших за ибн-Раззиком – осознала, что над ее семьей занесен дамоклов меч, и убедила одного из своих немногих друзей совершить покушение на визиря, когда тот проходил по дворцовому коридору. Получившего множество ножевых ран ибн-Раззика, жизнь которого утекала вместе с кровью, струившейся из ран, отнесли в кровать, и перед кончиной он напоследок велел стражникам привести к его смертному одру повинную принцессу. В ладонь ему вложили нож и, собравшись с силами, умирающий убил ее собственноручно.

За год до убийства ибн-Раззика король Балдуин III Иерусалимский решил, что настал час для вторжения в Египет, но отказался от экспедиции, когда египтяне посулили ему уплатить сто шестьдесят тысяч золотых динаров. Теперь же, по смерти Балдуина, его брат Амальрик решил, что неуплата дани в надлежащее время – достаточный предлог для того, чтобы начать собственный египетский поход.

Но прежде чем перейти хоть к каким-то действиям, Амальрик должен был заставить иерусалимскую знать согласиться на его коронацию. Официально иерусалимского короля должны были выбирать бароны, но обычай передачи титулов по наследству укоренился весьма прочно, а других претендентов на престол не было. Единственным препятствием на пути Амальрика к трону был его брак. Он был женат на Агнессе де Куртенэ, сестре Жослена де Куртенэ, томившегося в халебских казематах вместе с Рейнольдом Шатильонским. Патриарх отказался благословить их брак, потому что Агнесса приходилась Амальрику троюродной сестрой, что церковь считала достаточно близким родством, чтобы отнести брак в разряд инцеста. Дворяне и патриарх согласились помазать Амальрика на царство, буде тот согласится аннулировать брак. Это требование не вызвало ни малейших возражений у Амальрика, вступившего в брак из политических соображений. Агнесса была куда старше мужа и постоянно ставила его в неловкое положение своей полнейшей безнравственностью, став притчей во языцех благодаря неисчислимому множеству мужчин, познавших утехи ее спальни. С радостью согласившись на расторжение брака, Амальрик просил лишь о том, чтобы двоих его детей – Балдуина и Сивиллу – признали законными для престолонаследия.

Хотя Агнессе де Куртенэ и не довелось стать королевой Иерусалимской, свой след в истории она все-таки оставила. Будучи матерью грядущего короля, в один прекрасный день она вместе с Рейнольдом, Жосленом и тамплиерами направила Иерусалимское королевство к гибели.

Пока же Амальрик, утвердив иерусалимский венец на своем челе, обратил мысли к главному предмету своих стремлений – завоеванию Египта. Пока он собирал иерусалимскую экспедиционную армию, египетская верхушка пережила очередной ряд молниеносных перемен. Сын визиря ибн-Раззика аль-Адил после гибели отца стал визирем, но продержался лишь год и три месяца, после чего, в свою очередь, пал от руки эмира Шавара, сменившего отца на посту губернатора Верхнего Египта. Провозгласив себя визирем, Шавар удержался на посту лишь восемь месяцев и был свергнут – но, как ни странно, не убит – собственным домоправителем Даргамом всего за месяц до выступления Амальрика на покорение Египта. Тем временем Даргам, новый самопровозглашенный визирь, прекрасно памятуя рок, постигший предшественников, составил список всех сановников, представляющих угрозу его собственной жизни, и велел их перебить. В результате противостоявшая Амальрику египетская армия лишилась многих военачальников.