Темнодушие. Темница Прокси

Коммандер Стась

В минус десять по Цельсию.

Катарина затолкала прибор в сумку и бездумно замерла, понурив голову.

— Эй, Кэт! — позвал ее Ковальский.

Она послушно побрела за ним на выход из дворика. А там оказался второй дворик. Ковальский забегал, засуетился:

— Сейчас–сейчас, почти нашел!

Еще бы ему не бегать. Просклонял ее как непутевую школьницу из–за куртки, а сам как был в легком плаще да бронике поверх рубашки, так и пошел.

Катарина сдернула с плеча автомат. Никогда не пользовалась такой моделью, но и рычажок предохранителя, и ручка затвора сами прыгнули под пальцы.

Приклад и тактическую рукоять она не стала раскладывать: будет стрелять по–пистолетному. Все было сделано так быстро, что капитан не успел отреагировать.

Среди заброшенных зданий сухой дробью грянуло эхо одиночного выстрела.

— В следующий раз предупреждай, о'кей? — Ковальский недовольно указал пальцем на ухо и вновь забегал по дворику.

Катарина ничего не ответила, направляясь к углу ближайшего здания. Импульс злой радости прошел без следа. А и чего радоваться? Если бы этот выстрел оказался грохотом рухнувшего с тумбочки ее любимого механического будильника… Или пробуди он ее в палате для буйнопомешанных… Да пусть бы это чертово здание покрылось фрактальными пятнами и улетело воевать с марсианами! Но нет. В этот раз сбрендившая реальность решила играть по правилам: вот и сколотый пулей угол каменной облицовки, что острой гранью каменной крошки прочертил царапину на ее ногте, когда она дотронулась. В морозном воздухе остро пахло порохом, битым камнем, цветочной пыльцой.

А ведь она стреляла и в людей! Да, не со зла, просто во время операций «Велки» разное бывает. Но она верила, что так было нужно. Сколько веры в руках палача?

Но если сама реальность не соблюдает свои же законы, если ее мир насквозь фальшив — во что она может верить, как может себя оправдать? Может, она и на плохих парней работает?

— Кэт! Я нашел! — донесся голос будто из другого мира.

Ковальский выглядывал из–за оградки у входа в очередной сучий подвал. Ну, что же, если она не знает, что делать дальше, если это то, чего Они (кто?) и добивались… Ей остается лишь положиться на капитана.

Она разрядила автомат озябшими руками и покорно пошла в темноту за своим неказистым Вергилием.

* * *

Прогулка по заброшенным заводам оказалась лишь разминкой. Тюрьма располагалась гораздо, гораздо дальше. К счастью, оцепеневший разум Катарины сжал следующие четыре часа похода в короткий таймлапс. Она просто механически шагала вслед за Кощеем, послушно выполняя его рекомендации: смотреть под ноги, держать его в поле зрения, не думать.

Не думать оказалось не сложно: навигационный компьютер в голове легко утилизировал большую часть мыслительной энергии девушки. По ее прикидкам, они с Кощеем прочертили несколько витков гигантской спирали, все время забирающей все дальше на восток. И вниз.

Ниже, еще ниже.

Очередной длинный спуск привел их во что–то вроде подземного коллектора. В полу зиял черный провал. Посветив в него фонарями, путники увидели, что это лишь глубокий котлован над чуть выступающей из дна бетонной трубой. Они спустились на дно по сваренной из арматуры лесенке, и Ковальский принялся ходить по трубе, иногда берцами отгребая в сторону землю.

— Что же, — наконец, сказал он. — Кажется, пришли.

— Нам в трубу? —

удивилась Катарина.

— Только ее нужно вскрыть, — ответил капитан.

Он поставил фонарь с боковым отражателем на обломок плиты неподалеку, снял плащ и отцепил от рюкзака ломик. Ударив несколько раз, вернулся к рюкзаку и вынул из него рабочие перчатки — труба не особо поддавалась. Нужно было бить сильнее. Да и с перчатками дело продвигалось не очень хорошо.

«Вот прикол, если труба окажется еще и армированной», — подумала скучающая Катарина.

Кощей же, устав махать ломиком, достал из кобуры на боку пистолет.

«Беретта», на глаз определила разведчица. Судя по табличке на затворе — наградное оружие.

— Возьми лучше мою пушку, — предложила она, снимая автомат с плеча. — Патроны мощнее. И со стальными сердечниками.

— Нет–нет, — отмахнулся капитан. — У меня тоже, можно сказать, спецбоеприпас.

Катарина представила, как ей придется тащить назад раненного рикошетом Ковальского, осуждающе покачала головой и отошла подальше, зажимая ладонями уши.

Грянули выстрелы. Необычный звук: первый выстрел был просто громовым, а вот последующие грохотали будто сквозь толстый слой ваты. Катарина чувствовала толчки под диафрагмой, но, осторожно отняв руки, поняла, что ушам не больно.

«Странные боеприпасы», — подумала она и отправилась смотреть, как там отстрелялся капитан.

Труба, действительно, неплохо поддалась пулям, и Ковальскому оставалось лишь ломиком доломать раскрошенный бетон. Большой неровный круг — человек со свистом провалится — отделился от трубы и рухнул вниз.

Ни единого звука. Будто там, снизу, бездонная пропасть.

— Отлично, — сказал капитан. — Нам туда.

— А веревка у нас есть? — встревожилась Катарина.

— Не понадобится. Просто шагай в дыру, но аккуратно, чтобы о края не удариться, — ответил Ковальский.

— Только после тебя, — отрезала девушка.

— Ладно, заодно посмотрю, все ли там безопасно, — согласился Кощей.

Он оделся, взял в руки рюкзак и без сомнений шагнул в темноту. Вот он стоял, и вот его нет.

— Кощей? — позвала Катарина, подойдя к дыре.

Это даже не выглядело дырой, на самом деле. Казалось, изнутри провала кто–то вставил заглушку из абсолютно черного материала — разбитые края трубы не обрывались в пустое нутро, а тонули в совершенно плоском круге небытия. Катарина присела, протянула руку и погрузила кончики пальцев в трубу. Сознание ее будто раздвоилось: она видела свои пальцы, но, в то же время, настолько же ясно видела и беспалую ладонь. Катарина отдернула руку и отшатнулась.

«Я здесь. Все в порядке. Здесь безопасно. Шагай за мной», — донесся из провала мертвый, лишенный красок голос. Вроде, и голос капитана… Но что могло высосать из него всю жизнь?

— Отойди в сторону, ты фонарь забыл, — взяла себя в руки девушка.

Она бросила включенный фонарь, и тот был проглочен дырой так, будто просто в одно мгновение перестал существовать. Тогда Катарина вновь присела на корточки и попробовала хоть что–нибудь нащупать лучом своего фонарика там, внизу. Опять ничего: поднятая работой напарника пыль кружила в ярком свете, а потом луч… больше не было его.