Темное безумие
Шрифт:
Здесь тоже толпятся люди, но не так много.
— Вы можете. — Я оставляю сумочку на заднем сиденье, чтобы такси не уехало, затем вылетаю из машины и мчусь к двери, пытаясь прикрыть лицо. Вспыхивают камеры, и мне в лицо тычут диктофоном.
— Доктор Нобл, как вы относитесь к аресту Грейсона Салливана?
— Вы беспокоитесь, что он снова сбежит?
— Вы боитесь, что он придет за вами?
Боже. Я отмахиваюсь от вопросов и влетаю в здание, затворив за собой дверь. На дверь лифта наклеена полицейская лента. В раздражении я срываю ее.
Теперь, когда Грейсона поймали…
Я закрыла глаза. Сконцентрироваться на себе. После этого, расставив приоритеты, я нажала кнопку лифта.
Грейсон посадили в камеру. Это факт. Скорее всего, властей больше не интересуют ни я, ни моя практика. По крайней мере, на данный момент.
Когда я выхожу, на этаже необычайно тихо. Я ругаюсь, когда обнаруживаю, что дверь офиса открыта.
— Они могли хотя бы все закрыть.
Я толкаю дверь. Остатки моего терпения тут же улетучиваются.
За столом сидит агент Нельсон и листает мой ежедневник. Он не поднимает взгляд, просто продолжает нагло вторгаться в мою личную жизнь.
— Сначала я думал, что ты помчишься к нему. — Он что-то помечает в блокноте. — Но потом понял, что это твоя гавань. Где ты хранишь секреты.
Помимо воли я перевожу взгляд на картотечный шкаф.
— Ты бы сначала захотела проверить в каком состоянии твой офис, — продолжает он и поднимает глаза. — Убедиться, что все в порядке.
Я расслабляю мышцы лица, чтобы на нем не отражалось никаких эмоций. Трудно сохранять невозмутимое выражение, когда я мельком вижу стену за Нельсоном — мои исследования по Грейсону выставлены напоказ. Дали валяется на полу.
— Я действительно планирую увидеть Грейсона, — говорю я, заходя в кабинет. — Для интервью. В отличие от некоторых, я могу отбросить личные чувства, чтобы сделать свою работу. Прямо сейчас его состояние ума может дать нам понимание…
Нельсон резко встает.
— Теперь ты можешь перестать мне лгать.
Я расправляю плечи.
— Я вам ничего не должна. Никаких объяснений. И я абсолютно уверена, что срок действия ордера на обыск истек, поэтому вежливо прошу вас покинуть мой офис, агент.
Он отталкивает кресло и поворачивается к стене, проводит пальцем по листам на пробковой доске.
— Я чувствую себя дураком. Я яростно доказывал начальству, что ты невиновна, но это не Салливан на тебе зациклился, а ты — на нем. Зациклилась на собственном пациенте. — Он переводит взгляд на меня. — Ты любишь его?
Это не праздный вопрос любопытного агента ФБР. Нельсон показал истинного себя. Его голос полон обиды. Костюм помят, как будто он не спал несколько дней. Он потерпел какую-то неудачу во время ареста Грейсона.
— Откровенно говоря, — говорю я, — это не ваше дело. ФБР не должно волновать, как я провожу сеансы и мои терапевтические методы.
Он обходит стол, приближаясь ко мне.
— Мне следовало связать это с неоднозначным результатом проверки на изнасилование. Что
Я медленно пячусь к двери.
— Вам нужно уйти. Сейчас же. Вам нужно поспать, агент.
Он проводит рукой по лицу.
— Нет. Думаю, мне нужно не это. Мне нужно то, что ты дала Грейсону. Ты его муза. Ты повлияла на его творческий гений.
Я сжимаю ручку двери, и он останавливается.
— Теперь, когда Грейсон за решеткой, кто будет нести ответственность, Нельсон? Об этом ты подумал?
Притворство окончено. Нельсон никогда не хотел, чтобы Грейсона схватили живым — это слишком большой риск. Умный преступник, обвиненный в убийствах, которых он не совершал, мог нанести серьезный ущерб настоящему виновнику даже из тюрьмы.
А я любовница Грейсона. Доказательства моей привязанности висят на стене позади агента. Часы, дни, недели, которые я посвятила пациенту, который похитил меня и пытал… это просто неестественно. Я должна была усерднее работать, чтобы Грейсона поймали, а не тратить время на его освобождение. Так это видит Нельсон. Плоды моего труда.
Что означает, что я знаю об убийствах подражателя.
Для него я такая же угроза, как и Грейсон.
— Одержимая фанатка, которая заканчивает начатое, — говорит он, легкомысленно махнув рукой. — Или, может быть, ты просто не справилась с этим. Человека, которого ты любишь, снова посадили. Осуждение не только пациентов, но и коллег. Карьера разрушена. В этом время года количество самоубийств всегда растет.
Я делаю долгий вдох, думая, как выиграть время.
— Детектив Фостер был бы оригинальнее. В тайне я болела за него. Ты оскорбляешь методы Грейсона.
Он ухмыляется, но беззвучно.
— Фостер — позор правоохранительных органов. Он и понятия не имеет.
Я приподнимаю бровь.
— Согласно отчетам, он следил за тобой. Пришел по твоим следам прямо на место преступления. Бьюсь об заклад, ты совсем измучился, прокручивая это снова и снова. Думая, что бы случилось, если бы Фостер пришел на десять минут раньше… — я замолкаю с насмешкой в голосе. — Не стоит недооценивать людей. Главная причина, по которой ловят серийных убийц, заключается в том, что они начинают верить, что их невозможно остановить. И начинают совершать глупые ошибки.
Что-то в его взгляде тускнеет, гаснет. Он смотрит сквозь меня. Почувствовав больше уверенности, я отхожу от двери к шкафу для хранения документов. Я не уйду отсюда без того, за чем пришла.
Нельсон выходит из оцепенения, и я замираю.
— Кто перерезал насильнику горло? — Внезапно спрашивает он.
Я остаюсь неподвижной. Просто объект, не представляющий угрозы.
— Ты говоришь бессвязно, Нельсон. Мы можем пойти в терапевтический кабинет. Я могу помочь тебе…
— Кто перерезал его гребаное горло, Лондон? — Он наступает на меня. — Ты не думала, что после всей проделанной работы и моих исследований, я не распознаю отклонение в почерке?