Темное эхо
Шрифт:
Поле Дюваля она пересекла по грунтовке, что тянулась вдоль межевой канавы, и, приближаясь к амбару, надеялась, что дождь пошел недавно, а посему машина не утонет в трясине французской грязи. Верхний слой почвы успел размокнуть, но сразу под ним находилась щебенка, которая скрипела и скрежетала под колесами, вклиниваясь в рисунок протекторов. В лобовом стекле неторопливо вырастал амбар, который из нелепого и отдаленного монумента превращался в нечто более близкое и пугающее. Сузанна почувствовала, как от сверхъестественной и колоссальной угрозы поднялись дыбом волоски на запястьях. Как и в первый раз, вся
Она ударила по тормозам, щебенка в последний раз взвизгнула под машиной — и Сузанна посидела несколько секунд в тишине. Все, приехали. По крыше стучал дождь. Заглушенный двигатель чем-то потрескивал, остывая. Массивная дверь в амбар слегка приоткрыта, но внутри царит пустота чернильного мрака. Когда она выбралась из автомобиля, колени вдруг сделались ватными, а решительность начала резко слабеть, утопая в потоке чистого ужаса. Дождь отбивал чечетку на летних лужах. Ко лбу липла мокрая челка. Все шло наперекосяк — и тут она вспомнила про Мартина, его располосованную в подземке ладонь. Подстегнув дрожащую волю, она собрала в кулак остатки сил.
Из багажника Сузанна достала лопату, которую позаимствовала в монастыре. Зашла в амбар и услышала коллективный шепот от армии призрачных шинелей, которые висели на дальней стене, подрагивая от неощущаемого сквозняка. Вслед за шепотом пришел и негромкий, но отчетливый свист. Она узнала мелодию: «Кемптаунские скачки». Фальшивые ноты сочились брезгливым напоминанием о последних крупицах человеческой сущности. Хриплый смех, краткая вспышка веселья. И аккордеон, чьи звуки доносились будто сквозь мутно-зеленое море. «Розы Пикардии», мелодия искажена, тонет в воздухе.
— Да пошли вы все к черту, — буркнула Сузанна. — А ты, Гарри Сполдинг, в первую очередь.
Перехватив лопату понадежнее, она начала вгрызаться в основание свекольной пирамиды. Корнеплоды повалились на нее лавиной, подскакивая от ударов о землю и друг о друга. В ушах вдруг громыхнуло, словно от сдвоенного ружейного залпа, но Сузанна лишь крепче стиснула зубы. Ее решимость была столь отчаянной, что из десен начала сочиться кровь, которую пришлось угрюмо глотать, не прерывая работу.
Сняв макушку пирамиды, она ногой разбросала свеклу, добралась до земли и стала рыть дальше. На глубине всего лишь одного фута обнаружилась кость, вернее череп. Продолговатый, со зловеще вытянутыми глазницами и узкой челюстью. Череп козла, поняла Сузанна. Искала же она тот предмет, которым, скорее всего, это животное и умертвили. Затем выскребли мозг изнутри, устроив мрачную церемонию жертвоприношения, атрибуты которой нашлись среди прочих останков: сожженная Библия, церковная свеча, разбитая статуэтка Беспорочной Девы и неопорожненный ночной горшок, в чью застарелую мерзость положили четки. Распятие, обмазанное калом. В общем, святотатство, но наивное. Главной же проблемой было то лезвие, которое воткнули в козлиный череп. Недостающая половина дротика, древко от которого она уже разыскала.
Тут ей почудилось, что с улицы донесся какой-то шум. Ничего, это может обождать. Все, что вне этого амбара, может обождать. Основное дело здесь. На свете нет другого более важного занятия. Зная, что это такое, она не решалась прикоснуться
В следующий миг ее захлестнула невероятная вонь. Из ящиков, горой высившихся вдоль стен, раздался свист истекающих гнилостных газов. Мгновенно истлевшие фрукты лопались зловонными пузырями. Вокруг нее исходили паром, сплющивались, скукоживались противоестественные корнеплоды, которые наконец оказались подвержены действию неумолимых законов природы. Сузанна раскашлялась, подавилась рвотой, вскочила на ноги и обернулась к неровной шеренге шинелей «Иерихонской команды»: их ткань распадалась на нити, бледнела и растворялась на глазах, обращаясь в пыль, как оно и должно было случиться десятилетия тому назад. Сузанна фыркнула от удовольствия. Впрочем, до момента подлинного триумфа еще далеко. Какой-то глубоко запрятанный инстинкт говорил ей, что испытывать гордость в подобной ситуации опасно, такое потворство собственным слабостям может быть даже гибельно. Прижимая к груди находку, Сузанна пошла на выход.
Снаружи стоял Дюваль, тот самый фермер, который, судя по всему, даже спал с ружьем. Он поджидал свою непрошеную гостью. Нарушение границ его участка никогда не проходило незамеченным, это Сузанна поняла еще во время первого визита. На сей раз, впрочем, ружье оказалось непереломленным. Дождевая вода лилась с полей его шляпы; губы вытянулись в узкую полоску под щеткой усов. Капли стекали и с ружейного дула; из обоих стволов курился дымок. Рядом со своей машиной Сузанна увидела микроавтобус. Трепыхнулось сердце, когда она узнала нанесенную на борт надпись, золотую вязь «Мартенс и Дегрю». Она обошла черный автомобиль спереди. Внутри находились двое мужчин в светло-коричневых комбинезонах. В лобовом стекле, напротив сидящих, имелись два отверстия.
Мертвы. На груди каждого расцветало пятно, оставшееся после дуплета, полученного в упор.
Сузанна посмотрела себе под ноги. Окинула взглядом небо.
— У вас что, всегда так дождливо?
Дюваль пожал плечами.
— Зато для овощей полезно.
Сузанна кивнула. Оказавшись рядом со смертью, чуть ли не столкнувшись с ней лицом к лицу, у нее никак не получалось улыбнуться.
— Должен признать, что вы, мадам, отличаетесь неимоверной отвагой. Вы очень решительны. И сумели наконец снять проклятие.
— То есть вы тоже пытались?
— Отец. Но у него ничего не вышло. Только сам погиб.
Она показала в сторону микроавтобуса.
— А как быть с ними?
— Скормлю свиньям, — ответил он. — Мое преступление. Мой грех, не ваш, и разбираться с ним я буду сам. А они этого заслужили.
Стало быть, он уже начал подыскивать оправдания…
— Что ж, спасибо вам, Пьер, — сказала она. — Спасибо, что спасли мне жизнь.
Он подарил ей долгий, внимательный взгляд.