Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.

Уильямс Гарэт Д.

Вы не одиноки в своей боли. Никто не одинок.

О, какой идеалисткой была она тогда! Как она была оптимистична. В боли все были одиноки. Как бы она — и другие — ни пытались дотянуться до Джона, в самом конце он остался один. Они все остались в одиночестве.

ДЖОН ШЕРИДАН

ПОКОЙСЯ

ТАМ, ГДЕ НЕ ПАДАЮТ ТЕНИ

Но он больше не

покоился, не так ли? Синовал вернул его обратно. Она чувствовала это. Она видела сны, говорила с Литой тогда, в последний раз, чувствовала вскипавшие ярость и гнев, чувствовала покалывание в его пальцах, когда он вновь пошевелил ими.

Сны или реальность? Всего лишь еще одно предзнаменование недостижимого, далекого будущего, что никогда не было таким, каким она его видела, точно так же, как тогда на Вавилоне—4, в первый раз, когда все казалось... проще.

Перед кризалисом, перед ее преображением, перед ее болезненным, насильственным возвращением в этот мир.

Добро пожаловать обратно, Сатай Деленн. Из тьмы...

И во свет.

Ее мысли путались, мешаясь среди воспоминаний и боли, пока она летела к Собору. Черный корабль казался отражением ее снов — притягивающий к себе всё, огромный необъятный саркофаг заполненный одними лишь мертвецами.

И тончайшая нить, что была надеждой на счастье.

Мое место... мое настоящее место здесь... с тобой. Я говорила тебе, что мы древние души... и я говорю что мы принадлежим друг другу. Я... я потеряла все, что у меня было, Джон. Я знаю, что чувствуешь ты. Я не оставлю тебя. Сквозь тьму и свет, я больше не оставлю тебя.

Она чувствовала, что готова заплакать, когда ее маленький корабль причалил, и она покинула его, но она не заплакала. Она не будет больше плакать. Слез было достаточно. За свою жизнь она, должно быть, пролила целый океан их. Она не будет пополнять его.

Она увидела его издалека. Он смотрел на нее. Синовал был с ним рядом, укутанный в тени его длинной, черной с серебром, рясы. Итак, он снова начал носить темные цвета. Она отметила это рассеянно и отстраненно, как что—то, о чем можно подумать после, что несравнимо с тем, что Джон шел ей навстречу, и что он снова был жив.

— Деленн. — сказал он, на этот раз более уверенно. Он остановился перед ней, не дойдя пару шагов.

— Ты остригла волосы. — неверяще выдохнул он.

* * *

Все было тихо и неподвижно, воздух отяжелел от памяти о криках умирающих и мертвых. Никто из сражавшихся не двигался, они вместе распростерлись у подножия трона, исполнив старое видение.

Синовала здесь не было. Он был далеко от Центаври Прайм, сплетая очередную нить своих изощренных планов. Однако у него были интересные взгляды на видения.

Он называл их ложью.

И к пророчествам он относился по—своему.

"Ничто не выбито в камне, а даже если и так — камни можно разбить."

Но

центавриане все же были более суеверным народом.

Вбежавший в тронную залу страдал одышкой и задыхался. Он уже много лет не бегал так далеко и так быстро, но прежде его не подгонял такой страх. Вид неба над головой наполнял его ужасом, но не он торопил его.

Он боялся, что кто—то другой займет его трон раньше него.

Он громко рассмеялся, когда он вбежал в залу и увидел Пурпурный Трон пустым. Он не стал приглядываться к двум телам на полу. Вместо этого он бросился вперед и, перепрыгнув их, остановился перед троном.

Он протянул руку и коснулся его. Точно так, как он мечтал, как он всегда мечтал.

Он будет Императором. Так сказали ему видения. Так говорили ему пророчества. Провидиц больше не осталось, но это было неважно. Он просто знал это.

Он будет Императором.

Тихо хихикая, он уселся на Пурпурный Трон.

— Я Император. — объявил он, смеясь. — Император Вир Котто. Прекрасно звучит, не так ли?

Он оглядел пустую тронную залу.

— Народ Центаври Прайм. — сказал он. — Встречайте своего Императора!

Он захихикал снова.

* * *

Я не хочу говорить о ней.

Шеридан смотрел на нее, на то, как она появляется из далекой, вязкой темноты. Она выглядела иначе, больше похожей на ту, которой она была раньше, давным—давно.

Она остригла волосы.

Ему всегда нравились ее волосы. Они обрамляли ее лицо, подчеркивали ее красоту, оттеняли сочувствие в ее глазах.

Она остригла волосы.

Он не хотел думать — почему. Он понятия не имел, что могло измениться за те годы, что он был мертв. И у него были лишь смутные воспоминания о том, что случилось незадолго до смерти. В них были злые слова, очень злые слова.

Но это были всего лишь воспоминания. Они совершенно не связывались с эмоциями. Так, словно это происходило с кем—то другим.

Я даже не уверен, люблю ли я Деленн. Боже правый, как я могу ее любить? Но... она так одинока. Я знаю такое одиночество.

Он повернулся, чтобы заговорить с Синовалом, но того уже не было. Он исчез, словно его и не существовало.

Только он и Деленн. Только они двое.

Одинокие.

Вместе.

Она посмотрела на него. — Это ты. — вздохнула она. — Я... я не знала верить ли этому, или нет.

Я не знаю, верю ли в это сам. Иногда все кажется просто сном.

Она помедлила, задумавшись. Он смотрел на нее.

И пусть Вален ступает вместе с тобой, Джон.

Да. И с тобой... с тобой тоже.

Неожиданно, импульсивно она протянула руку и коснулась его. Ее рука была теплой. Он чувствовал как кровь неспешно струится под ее кожей. Ему показалось, что он чувствует, как бьется ее сердце.

— Я похожа на сон? — прошептала она.