Темное наследие
Шрифт:
— Ах. — Боль в его крике вызывает дрожь у меня по спине и ускоряет пульс.
По боли, которая пронизывает каждый дюйм моего тела, и по крови, покрывающей мою кожу, очевидно, что они немного повеселились со мной. Но это, должно быть, было детской забавой по сравнению с тем, что они делают с тем парнем.
Я вздрагиваю, когда один из мужчин поднимает биту, которая стояла в углу, и бьет ею парня по ребрам, не оставляя у меня сомнений в том, что прямо сейчас сломалось не мало костей.
Хруст вызывает тошноту, и
У меня нет выбора, кроме как выложить это, и в тот момент, когда я это делаю, все взгляды обращаются на меня.
Я все еще чувствую тяжесть невысказанных угроз в их глазах. Но я отказываюсь съеживаться, умолять их оставить меня в покое.
Во-первых, я знаю, что этого никогда не случится. Эти люди — солдаты, и их послали сюда с одной миссией. Ничто не помешает им выполнять приказы. Я должен знать — я один из них.
— Похоже, твой друг только что снял тебя с крючка, — язвительно замечает один из них, глядя избитому и сломленному парню прямо в глаза.
Единственный звук, который он издает, — это болезненное хныканье, когда двое мужчин протягивают руки и отцепляют его от потолка.
Я могу только представить, как сильно болят его руки и плечи прямо сейчас. Насколько я знаю, он был там с тех пор, как нас впервые привели сюда… часы… дни… черт знает сколько времени назад.
Он пытается бороться с болью, я чувствую это глубоко в своей душе, но, когда один из мужчин опускает его руки перед собой, растягивая мышцы в противоположную сторону от того, как они, вероятно, срослись, а это бесполезно, и его крик агонии разрывает воздух.
Я вздрагиваю, чувствуя это почти так же остро, как и он.
Я понятия не имею, кто он такой, но между ними есть какая-то глубоко укоренившаяся связь. Связь, которую я даже не могу объяснить. Но, тем не менее, она есть.
И всего несколько секунд спустя я узнаю почему.
Двое мужчин, держащих его, наконец поворачивают его ко мне.
У меня пересыхает во рту, и все мое тело напрягается от осознания.
Черт возьми.
Мои глаза сканируют его лицо, его едва узнаваемое лицо, и мое сердце уходит в пятки.
Нет.
Его страдальческий взгляд встречается с моим. Но я не вижу никакого шока, который пошатнул бы мои обычно очень прочные устои.
Он знал, что я здесь.
Мои глаза следят за их движениями, удерживая его крепко в надежде, что он найдет что-то, что придаст ему немного силы в моих глазах. Черт знает, что ему это чертовски нужно прямо сейчас.
Они швыряют его в угол комнаты, и он приземляется со стоном боли, прежде чем свернуться в клубок.
К моему удивлению, они позволяют ему это сделать, но не раньше, чем хватаются за
Мое сердце учащенно бьется, когда я наблюдаю за каждым их движением, потому что я знаю, что произойдет дальше.
Они идут за мной.
Они сломали одну из своих маленьких игрушек. Теперь пришло время взяться за другую.
Как будто они могут слышать мои мысли, все трое обмениваются взглядами, прежде чем повернуться ко мне.
Я даже не вздрагиваю, когда они смотрят на меня с чистой ненавистью.
Я прищуриваюсь, глядя на них.
Давайте, ублюдки.
Потребуется намного больше, чтобы сломить меня. И я безумно взволнован, понаблюдать за их попытками.
— Деймон Деймос, — насмехается один из них, когда они приближаются ко мне. — Собственное страшилище Семьи Чирилло. Разве нам не повезло?
Я насмехаюсь над ним, отчего трещина на моей губе открывается.
Мои кандалы сняты, и я поднят на ноги. Если они ожидают, что я буду сражаться, то они будут разочарованы. Я более расчетлив, чем это.
Когда я наброшусь на них и выебу их, они, блядь, не поймут, как это произошло.
Конечно, прямо сейчас я понятия не имею, как это произойдет.
Но это произойдет. По крайней мере, я так сильно верю в себя.
Даже если я никогда больше не увижу дневной свет после этого испытания, я чертовски уверен, что заберу этих ублюдков с собой в ад.
— Послушный маленький засранец, не так ли? — указывает старший из мужчин, на его губах играет ухмылка.
— И вот мы были здесь, думая, что завели себе идеального маленького питомца.
Мои руки заломлены над головой, связаны веревкой, и я подвешен, как кусок гребаного мяса, готовый отправиться на убой.
Они окружают меня, словно львы, готовые расправиться со своей добычей. Но никто из них не делает ни единого движения.
Отказываясь показывать какой-либо страх, я смотрю каждому из них в глаза по очереди.
Очевидно, что они знакомы с моей репутацией, и мне бы не хотелось разочаровывать их, показывая им что-либо иное, кроме холодного, отстраненного ублюдка, которым они все меня считают.
— У тебя там несколько симпатичных маленьких шрамов, парень, — снова издевается тот, что постарше.
Он достает нож из носка и приставляет острие к самой верхней части моего самого длинного шрама.
— Может быть, нам следует снова открыть тебя. Посмотри, чем они заменили твое сердце, когда ты был всего лишь малышом, а? Ходят слухи, что твой дедушка продал твою душу дьяволу задолго до твоего рождения, и вместо нее у тебя остался лишь холодный, гниющий кусок мяса. — Упоминание о моем дерьмовом дедушке почти заставляет меня отреагировать, но я запихиваю его прямо в сейф, который храню внутри для всего этого дерьма.