Темное прошлое Конька-Горбунка (сборник)
Шрифт:
– Раньше у меня болел аппендицит, а теперь печень, – не согласился Тимофей.
– Отлично! – Доктор стукнул рукой по колену. – Даша! Вам жаль Тасю?
– Нет, – откровенно призналась я.
– Диагностирую комплекс снежной королевы, – заявил Карелий. – Почему?
– Разбитый утюг еще не повод для драмы, – пожала я плечами, – а где работает Таисия?
– Моя мать не дала выбрать мне дело по вкусу, – всхлипнула женщина, – я сижу дома.
– А сколько вам лет? – заинтересовалась
– Сорок, – плаксиво отозвалась Таисия, – кому нужна некрасивая, необразованная неудачница.
– В больницах всегда требуются нянечки, – парировала я, – зарплата невелика, зато дел полно. Весь день занят, на глупости ни сил, ни времени не останется.
– У меня депрессия! – зарыдала Таисия. – Я не могу работать! Очень плохо себя чувствую!
– Можно я? – поднял руку Тимофей.
– Прошу, – разрешил Карелий.
– Сердце рвется на части, когда слышишь о чужих муках, слезы закипают на глазах, дыхание прерывается, ноги подламываются и болит-болит-болит…
– Желудок! – не выдержала я.
Тимофей замер, потом спросил:
– А вы откуда знаете?
– Чисто логическое предположение, – усмехнулась я, – сначала аппендицит, затем печень, на очереди желудок и легкие.
– Нет сил терпеть издевательства, – закричала Тася, – Карелий Леопардович! Не хочу быть с ней в одной группе.
– И я! – подхватил Тимофей.
– Давайте голосовать, – развел руками врач, – кто за то, чтобы Даша осталась в составе нашего коллектива. Никого. А против? Двое! Дарья, что вы чувствуете после изгнания из общины?
– Легкий голод, – честно призналась я, – не успела позавтракать.
– Симптом пищеварительной агрессии я ставил вам и раньше, – обрадовался Карелий, – а теперь к нему присоединяется аутический диссонанс.
– Мне можно уйти? – обрадовалась я.
– Нет, занятие не окончено, – посуровел доктор, – у вас желание панического бегства. Мда, не совсем радостная картина.
– Разве меня не выгнали? – расстроилась я.
– Это понарошку, – вдруг улыбнулась Тася, – для вашей же пользы, чтобы душа выздоровела.
– Ясно, – приуныла я.
– Переходим ко второй части, – торжественно объявил Карелий, – тактильные упражнения. Даша, пощупайте Тимофея.
– Не хочу, – решительно заявила я.
– Почему? – прищурился Карелий.
– Ну… просто не желаю.
– А причина?
– Не люблю прикасаться к посторонним.
– Вы боитесь всего-то руку на плечо положить? – расстроился доктор.
– Нет.
– Стесняетесь?
– Нет.
– Подавляете сексуальные желания?
Я вцепилась в ручки кресла.
– Пусть Тимофей не обижается, но он не похож на принца моей мечты.
– Вы тоже страхолюдина, – огрызнулся мужик, – можно я Тасю
– Нет, – решительно возразил Карелий, – это задание для Даши. Мы сейчас помогаем ей стать лучше. Ясно?
– Да, – хором ответили Тимофей и Тася.
– Наш девиз? – не успокаивался Карелий.
– Доброта и понимание, безграничное внимание, – проскандировали члены коллектива.
– Отлично, – кивнул врач, – похоже, у Даши не только социальная патология. Придется начать с первого упражнения.
– Гусеница! – захлопала в ладоши Тася. – Обожаю! Обожаю!
– Нет, – разочаровал убийцу утюгов доктор, – круг любви.
Мои одногруппники живо встали.
– Дашенька, – сладким, как густой сироп, голосом занудил Карелий Леопардович, – присоединяйтесь.
Пришлось подчиниться, Тимофей взял левую руку Таси, правую протянул мне.
– Встаньте дети, встаньте в круг, – фальшиво запел врач, – встаньте в круг, ты мой друг и я твой друг…
– Да! – заорали Тася и Тимофей.
Я от неожиданности вздрогнула и выдернула свою ладонь из липкой длани мужчины.
– Вижу реакцию врага, – щелкнул языком Карелий, – Дашенька, попытайтесь полюбить своих одногруппников, стойте вместе с ними.
И куда мне было деваться? Похожие на скользких червяков пальцы Тимофея и напоминавшие на ощупь горячие сардельки персты Таси крепко вцепились в мои ладони.
– Встаньте дети, встаньте в круг, – фальцетом запищал Карелий Леопардович, – ты мой друг, и я твой друг…
– Да! – взвизгнул дуэт.
– Нет, – отчего-то сказала я.
Карелий закашлял, Тася и Тимофей замерли с обиженными лицами.
– То есть как «нет»? – спросил врач.
– Извините, – потупилась я, – само собой вырвалось.
– Не беда, – потер руки эскулап, – ну-ка, Тимофей, скажите, как называется наша группа.
– Твори добро, как Прометей, – отозвался мужик.
– Вот! – поднял указательный палец Карелий.
– Можно я скажу? – запрыгала Тася.
– Конечно, заинька, – милостиво разрешил врач.
– Помогая другому, ты помогаешь себе!
– Молодец, – похвалил врач.
– Полюби соседа и полюбишь себя! – не успокаивалась Таисия.
– Даша, ваше мнение? – уперся в меня взглядом Карелий.
– Думаю, все же лучше любить только членов своей семьи, – не утерпела я, – а к тем, кто живет на одной лестничной клетке, надо относиться всего лишь по-дружески.
Тася и Тимофей стали корчить рожи, Карелий Леопардович вытащил носовой платок, трубно высморкался и оптимистично заявил:
– Ничего, вы в начале пути! После пятидесятого занятия кардинально измените свою точку зрения.
– Какого? – с неподдельным ужасом уточнила я.