Темное прошлое Конька-Горбунка (сборник)
Шрифт:
Из трубки полетели гудки, я приуныла, мне явно не поверили, а тем временем битва набирает обороты, Тася повалила щуплого Тимофея, села на него верхом и старается придушить согруппника. Необходимо вмешаться, но как утихомирить разбушевавшуюся убийцу зеленых утюгов?
Дверь в кабинет распахнулась, внутрь ворвались двое мужчин с огнетушителями. Я мысленно перекрестилась, слава богу, прибыли спасатели. Хотите мой совет? Никогда не орите: «Помогите! Здесь драка!» Лучше всего кричать про пожар, вот тогда у вас есть шанс
Растрепанных, окровавленных, шипящих как змеи, Тасю и Тимофея уволокли прочь. Я оглядела разгромленный кабинет Карелия Леопардовича, вышла в коридор и была взята в кольцо взбудораженными пациентами.
– Что там случилось? – спросили они хором.
– Ерунда, – махнула я рукой, – не стоит волноваться, огня нет, сибирской язвы тоже. Группа лиц, обожающих все человечество, пыталась выцарапать друг другу глаза. Дайте пройти.
Больные расступились, я поторопилась в свою палату, но по дороге остановилась около поста и спросила у Анечки:
– Когда Карелий уходит с работы?
– Обычно после обеда сматывается, – заговорщически подмигнула медсестра, – но сегодня уже уехал. Сказал, что очень устал, занятие тяжело прошло.
– Чудесно, – обрадовалась я и побежала одеваться.
Прошли те времена, когда москвичи презрительно именовали жителей области «колхозниками». Нынче многие хотят переселиться из шумного и грязного мегаполиса в тихое местечко за столичной Кольцевой автодорогой. Если у вас нет жесткой необходимости ежедневно являться к девяти на работу, то лучше дышать свежим воздухом, а не коктейлем из выхлопных газов и отходов производства.
Новопольск мне понравился. В отличие от Москвы дороги тут были тщательно очищены от грязи и снега, а пробки отсутствовали. По тротуарам спешили люди, по внешнему виду ничем не отличающиеся от модников с Тверской, и повсюду висела привычная реклама. Тут только не громоздились небоскребы, самое высокое здание имело этажей семь, местная мэрия не стала тратить деньги на переименование улиц и снос памятников, поэтому гипсовый Ленин на центральной площади указывал рукой на огромную растяжку с надписью «Покупайте окорочка «Цыпа», а табличка со словами «Бульвар Феликса Дзержинского» соседствовала с указателями «Пицца от лучших американских производителей» и «Памперсы на любой вкус».
Покружив немного по городу, я остановилась у нужного здания, поднялась на второй этаж и нажала на звонок. За дверью не раздавалось ни звука, зато распахнулась соседняя створка, оттуда высунулась старушка в круглых очках и поинтересовалась:
– Вы к кому?
– К Алевтине Михайловне, – ответила я, – специально из Москвы прикатила.
– Аля поздно придет, – пояснила бабушка, – просила своего кота покормить, она может даже остаться ночевать у подруги.
– Не повезло мне, – расстроилась я, – не знаете случайно, куда
– Как не знать, – пригорюнилась соседка, – она вещи Валентины Сергеевны разбирает, подруга у нее умерла, хорошая женщина была, сердечная, долгие годы в нашей больнице работала. Ее весь город уважал. Светлый человек и мать замечательная. Аля с Валей всю жизнь дружили, роднее сестер были.
– Буду очень вам благодарна, если подскажете адрес Валентины Сергеевны, – попросила я.
– Улица Куйбышева, – словоохотливо сказала бабуля, – номер дома не помню, он розовый, с синими балконами. Во дворе спросите, вам квартиру укажут.
Открыв дверь, Алевтина Михайловна удивилась:
– Вы кого-то ищете?
– Госпожу Долецкую, – ответила я, – меня зовут Даша Васильева, я приехала из Москвы, привезла привет от Нади, племянницы Валентины Сергеевны.
– Валя умерла, – мрачно сказала Алевтина, – да вы проходите. Извините за беспорядок, я шкафы разбираю.
– Странно, что хозяйственные хлопоты легли на ваши плечи, – завела я разговор, очутившись на маленькой кухне.
– Я ее лучшая подруга, – вздохнула Долецкая, – мы познакомились на первом курсе, всю жизнь рука об руку прошли. Не хотелось мне Валюшу хоронить, да пришлось. Ужасное ощущение.
– У Валентины есть сестра и племянница – наверное, им и следует убирать квартиру, – забыв о тактичности, выпалила я, – жилплощадь по наследству им отойдет.
Алевтина Михайловна уставилась в окно.
– В каждой семье есть свои сложности, вы по какому вопросу приехали? Ведь не ради привета от Нади в дорогу пустились.
– Вы знаете о смерти Лиды?
Долецкая кивнула, потом тихо добавила:
– Хорошо, что Валя не дожила, она умерла, пребывая в уверенности, что…
Она замолчала.
– Что? – повторила я.
Алевтина Михайловна махнула рукой.
– Ничего.
– Можно я завершу недосказанное вами? – попросила я. – Валентина Сергеевна скончалась, пребывая в уверенности, что ее дочь обеспечена и счастлива.
– Не придуманы слова, которые могли бы определить отношение Вали к дочери, – медленно произнесла Алевтина, – обожание? Нет, это слабо сказано. Валентина была редкостной матерью, я таких больше не знаю.
– А кто отец Лиды? – задала я совсем бестактный вопрос.
– Это был незначительный эпизод, – отмахнулась Долецкая, – Валечке с ее работой было трудно замуж выйти, вот и решила родить для себя. А чтобы избежать сплетен, попросилась на курсы повышения квалификации и уехала в Питер, домой она вернулась беременной, все знали: Валя сошлась в северной столице с неким профессором. Любовник ни малейшего интереса к девочке не проявлял. Он о ней и не знал, Валя не сообщила ему о рождении дочери, хотела, чтобы Лидочка принадлежала только ей. Да кто вы такая?