Темное сердце
Шрифт:
— Но у меня ничего нет, — начала Кит и тут же замолчала. Ее взгляд упал на меч Бека. Это была единственная ценная вещь, которую она имела.
— Возьми его, — решила она импульсивно, хотя меч для нее был на самом деле дороже всего имущества.
— Он слишком замечателен и, кроме того, как ты видела — несмотря на твое великодушное поражение — я не слишком часто пользуюсь мечами.
— Я думаю, что это будет справедливый обмен, — решительно ответила Кит, — Стратко одобряет, — добавила она, указывая в сторону подножья холма, где удовлетворенно храпел слуга.
Патрик не смог сдержать смех. Он взял ее руки в свои, пристально вглядываясь
— Китиара Ут-Матар, — мечтательно пробормотал он, — Я хочу, чтобы ты поехала в Гвинедд вместе со мной и Стратко.
Кит согласилась тут же, без раздумий.
— Я побегу и соберу вещи, — сказала она. — А затем прокрадусь сюда.
При этих словах Патрик нахмурился.
— А как же твои отец и мать? — с непритворным беспокойством спросил он.
— Говорю тебе, это мой отчим, а не отец. А моя мать слишком больна, чтобы вообще понимать реальный мир. Большую часть времени она вообще не знает, жива я или нет.
Он положил руки ей на плечи.
— Я не хочу, чтобы ты убежала, ничего им не сказав, — сказал он, — Я хочу, чтобы ты попросила у них разрешения уйти со мной…
Глаза Кит показывали полное непонимание.
— И выйти за меня замуж.
Китиара выпучила глаза от изумления и шока. Она не смогла скрыть дрожь отвращения. Путешествие с Патриком и Стратко было бы забавным приключением, но последнее, что она хотела бы сделать в своей жизни — это выйти замуж, пусть даже за кого-то, кто так привлекал ее, как Патрик. Образы Розамун, матери Аурелин… женщин, у которых не было никакой жизни, кроме дома и которые были полностью зависимы от своих мужей, заполнили ее сознание.
— Китиара, — быстро сказал Патрик, — Я не хочу, чтобы ты сказала да или нет сейчас и я обещаю, что никогда не буду давить на тебя. Путешествие на Северный Эргот долгое, по крайней мере, четыре недели и у тебя будет много времени, чтобы подумать о моем предложении. Ты можешь думать об этом все это время и еще столько, сколько понадобится.
— Но, — произнесла Китиара, подбирая слова, — Я вообще не знаю, выйду ли я когда-нибудь замуж. Особенно сейчас. У меня так много…
Кит взглянула на красивого молодого человека, сидящего рядом с нею и почувствовала себя сконфуженной. Никто никогда не просил ее о чем-то с таким уважением и обходительностью, как он. Никто никогда не возбуждал ее так, как он делает сейчас, глядя на нее глубоким и одобрительным взглядом.
— Не думай об этом сейчас, — торопливо сказал Патрик. — Мы только что повстречались, но мы узнаем друг друга получше. Когда ты приедешь в мою страну, на тебя будут смотреть, как на особу королевской крови. Все, о чем бы ты не попросила, будет твоим. У тебя будут еда, одежда и рабы, выполняющие все твои пожелания. Может быть, ты найдешь все это очень привлекательным.
Действительно, подумала Китиара, такое может быть.
— Почему я? — спросила она.
Стратко проснулся и, с ворчанием потягиваясь, поглядел на холм. Над горизонтом показалось солнце и окрасило все вокруг в розовое и оранжевое.
Патрик глубоко вздохнул.
— Потому что, — задумчиво сказал он, — Я думаю, что люблю тебя.
Китиара заметила, что Стратко затих и пристально их разглядывает. Пока она не открыла рот, она не знала, как ответит.
— Хорошо, — сказала она, не зная в точности, что именно она имеет в виду.
Китиара была немного раздосадована тем, что Гилон оказался единственным, кто был искренне опечален
— Надеюсь, ты будешь счастлива, Кит, — с чувством сказал Гилон, когда она собирала свое скудное имущество, готовясь к отъезду. — Но если ты не устроишься, то я надеюсь, что ты вернешься к нам, так как мы будем скучать по тебе.
Карамон и Рейстлин, конечно, не показали этого даже мимолетом. Этим ранним утром Карамон сонно лежал в своей кровати, запутавшись в одеяле.
— Пока, — пробормотал он и перевернулся на другой бок.
Рейстлин же, конечно, уже был поглощен какой-то толстой истрепанной книгой. Он сидел на табурете в дальнем углу общей комнаты дома. Он поднял глаза, когда Кит прощально чмокнула его в щеку, посмотрев вначале на нее, а затем на Патрика и Стратко, которые в почтительных позах стояли у двери. Затем он снова посмотрел на Кит.
— Ты вернешься, — сказал он, снова опуская глаза к книге.
Ну, подумала Китиара, они с Карамоном еще просто дети. Чего я ожидала, бурного прощания?
— Ты должна попрощаться с мамой, — бесстрастно настоял Гилон.
Китиара вздрогнула.
— Она даже не поймет, что я говорю.
Гилон пожал своими большими плечами и вышел из двери, жестом показывая Патрику и Стратко следовать за ним. Патрик с надеждой оглянулся на Китиару и дверь за ним закрылась.
Розамун не спала. Она лежала на своей измятой постели в бессознательном состоянии. Ее глаза уставились в потолок. Волосы, очевидно вымытые Квиверой, в данный момент отсутствующей, лежали на подушке белым ореолом. Розамун тихо дышала через приоткрытые губы, которые были розовыми и припухшими, как цветочные лепестки.
Китиара холодно оглядела мать, затем приблизилась к ней так тихо, как только смогла. По настоянию Гилона она набросала письмо на случай, если когда-нибудь настанет время, когда Розамун придет в себя. Китиара свернула письмо и связала его одной из ленточек, которой Квивера связывала волосы Розамун. Затем она положила его около матери.
Дорогая мама.
Я встретила молодого господина, который попросил, чтобы я вышла за него замуж. Мы едем на Северный Эргот, в Гвиннед, где правит его семья. Я буду богата и смогу присылать деньги для тебя, Гилона и близнецов.
Кит знала, что это была жалкая отписка, но это было все, что она смогла выдавить для этой женщины, которая заставила отвернуться ее отца и чья слабость заставляла Китиару в сущности быть заключенной в этом доме.
Минуту поколебавшись у кровати, Кит краем глаза заметила бледный свет, мерцающий в серых глазах матери. Но больше она не заметила ничего.
Когда же Китиара повернулась, чтобы уйти, правая рука Розамун внезапно схватила ее за запястье. Мать крепко держала ее и Китиара удивилась силе хилой больной. Губы Розамун зашевелились, но слов не было слышно. Глаза оставались открытыми, но взгляд был рассеянным. Через несколько минут Китиара вырвалась из хватки матери и осторожно положила ее руку обратно на кровать.