Темные дороги

О'Делл Тони

– Погоди. А лет тебе достаточно?

– Не совсем. Мне девятнадцать. То есть двадцать почти. Через пару месяцев стукнет.

– Вот оно как! – выдохнула она и села напротив меня. – Ребенок. Дитя.

И что мне стоило соврать? Может, рассказать ей еще и про Бренди Кроуи, и про свидание с мамочкой в тюрьме, и про то, как писался от побоев папаши, и еще кое про что? Чтобы у нее окончательно сформировался образ полного дебила.

– Я думала, ты старше, – призналась она.

– А я и старше своих лет, – промычал я с полным ртом.

Келли засмеялась. Не вижу ничего

смешного. Все серьезнее некуда. Хотя пусть ее хохочет. У любой бабы спроси, что в мужике самое главное, и она ответит: чувство юмора. Соврет, конечно, но что-то в этом есть. Иначе что цепляться к этому самому чувству юмора?

– Очень вкусно, – похвалил я свинину. И не соврал. В жизни своей не ел ничего столь нежного, сочного и ароматного.

– Спасибо, – улыбнулась она.

Похоже, мой комплимент насчет еды порадовал ее больше, чем похвала дому.

– Джоди тоже понравились отбивные. Съела целых две штуки.

Дверь с грохотом распахнулась, и трое детишек ворвались в дом. Дети Келли были загорелые и темноглазые, Эсме нахлобучила на голову темно-синие волосы Белоснежки, а Зак щеголял желтыми космами.

Они резко затормозили. Эсме налетела на Зака, и тот обеими руками отпихнул ее. Высунутый розовый язык несколько портил ее ангельское личико, а Зак ухмылялся, будто бывалый солдат, повидавший на своем веку не одну битву.

– Вы забыли закрыть дверь, – мягко упрекнула Келли.

– У нас есть что покушать? – осведомилась Эсме.

– Вы же только что поужинали, – удивилась Келли. – Пойди закрой дверь.

– Мы хотим десерт.

– Я еще даже тарелки не помыла. Погодите немного.

– Ты ела свиные отбивные? – спросил я у Джоди.

– Ага, – ответила та. – Мне понравилось.

– Ты же терпеть не можешь отбивные.

– Те, которые ты готовишь. Они на мочалку похожи, не жуются.

– Думаю, все дело в маринаде, – засмеялась Келли. – Это очень просто. Яблочный сидр, лимонный сок, мед и соевый соус. Могу дать тебе рецепт.

– И еще рецепт макарон и бобового супа, – горячо попросила Джоди.

– Это тоже просто… – Келли замерла. – Эй, а где ваша обувь?

Они все были босиком.

– Во дворе.

– Лето еще не наступило, – строго сказала Келли. – Ну-ка несите обувку сюда. Немедленно.

– А Круз сегодня пришел в школу в шортах. – Эсме упрямо вздернула подбородок.

– Который Круз?

– Круз Левандовский.

– А мне-то до него что за дело?

– Его отец – воспитатель, – отчеканила Эсме.

Келли закатила глаза:

– Его отец – учитель физкультуры. Теперь живо за обувью, а тебе, Зак, и вообще уже пора домой.

Троица с топотом устремилась вон.

Келли села и со вздохом открыла пиво для себя.

– У них в классе пять Крузов. Случайно не знаешь, откуда они взялись? До сих пор мне был известен только Санта-Круз. Отсюда, что ли, куча народу взяла это имя для своих детей?

– По-моему, так звали одного типа из мыльной оперы, – заметил я.

– Ах, вот как. Тогда все понятно.

Она глотнула пива из стакана, глядя куда-то в пространство. Я прикончил отбивную. Думал, Келли не заметила, но она, не

повернув головы, пододвинула мне блюдо с картошкой. У всех матерей реакция на пустую тарелку одинаковая.

– Забавно, когда тебе нравится какое-то имя и вдруг оказывается, что оно дурацкое. По тем или иным причинам. И наоборот. Имя тебе не по душе, но тут обнаруживается, что человеку его дали не просто так или что оно пробуждает нежные чувства. И ты меняешь свое отношение к этому имени.

Я не вникал в ее слова, но слушал. Уписывал картошку. И украдкой смотрел на нее. Только бы не встретиться глазами. В углублении шеи у нее родинка размером с зернышко перца.

– Меня всегда ставило в тупик имя Мисти [16] , – сказала она. – Оно нравилось твоей маме или Мисти родилась в туманный день?

Я судорожно проглотил картошку. Ее щедро сдобрили чесноком. Вкусно потрясающе.

– Это отец так ее назвал, – пояснил я. – Так звали какую-то девчонку из «Хи-Хо» [17] , когда он был мальчишкой. Ее фото, по-моему, еще и печатали на разворотах журналов. Типа папашина первая любовь.

16

Misty – туманный, смутный (англ.).

17

Американское телешоу кантри-музыки и юмора.

Опять я говорил вполне серьезно, а Келли засмеялась. Поднесла бутылку ко рту и дунула в горлышко. За коричневым стеклом мелькнул язычок.

Снова мне стало жарко. На этот раз не накатило волной, разогрев шел медленно. До меня дошло, что у нас – светская беседа.

– А откуда взялось имя Эсме? – спросил я.

– Так звали модель и любовницу одного из моих любимых художников. Французского импрессиониста.

Келли подняла палец, показывая, чтобы я ее подождал, и выскользнула из комнаты. Вернулась с огромной сверкающей книгой. Положила ее передо мной и принялась перелистывать страницы, пока не наткнулась на иллюстрацию, представляющую небрежно написанную картину с цветами в вазе, бутылкой вина и артишоком. Села на свое место и занялась пивом.

Я из вежливости смотрел на картину.

– Похоже на Пьера Боннара, – высказался я наконец.

От изумления она даже рот приоткрыла. До этого я такое видел только в плохих телешоу.

– Ты знаешь, кто такой Пьер Боннар?

– Само собой.

– У тебя был замечательный преподаватель по изобразительному искусству?

– У меня вообще не было учителя по этому предмету. Преподавание завершилось в третьем классе.

Она отставила пиво, нахмурилась.

– Поверить не могу. Как они посмели выкинуть из программы историю искусств? Давно к ней подбирались. У них якобы средств нет. Наглость какая. На новую футбольную форму и штабель видео с экранизациями классики деньги нашлись. Теперь дети могут смотреть «Моби Дика». Читать необязательно.