Темные дороги
Шрифт:
– Куда уж больше!
– Как ты отреагировал на ее приставания?
– Оттолкнул. Разорался на нее. Велел убираться. Убежал.
– А где Эмбер сейчас?
Я выглянул в окно. Солнце клонилось к закату. А ведь меня где-то ждут. Но где?
– Не знаю. Наверное, в школе. Сегодня последний день перед каникулами. Они рано освободятся. А в чем дело? Она в состоянии позаботиться о самой себе.
Мои слова Бетти явно не убедили.
– В данный момент ты полон отвращения, стыда, тебя мучает совесть.
Она направилась к двери:
– Не вставай, Харли. У тебя такой усталый вид. В жизни не видела ничего подобного.
Бетти вышла из кабинета. Меня почему-то заинтересовал диван. Цвет у него был тот же, что и у кресла, только обивка была не гладкая, а бархатистая. Я повернулся и осмотрел свои джинсы сзади. Вроде чистые. Присел на самый краешек дивана и сразу же встал. Да нет, пятен нет, хоть совесть моя и нечиста.
Бетти вернулась с пластиковым стаканчиком воды.
– Сядь. – Голос у нее был суровый.
Я послушался. Выпил воды.
– Ляг и отдохни, – велела Бетти.
– Мне куда-то надо бежать. Не помню куда.
– На работу?
– Блин. – Подушки подо мной были такие мягкие, словно их накачали туманом. – Меня выгонят из «Шопрайта». И из «Беркли» выгонят.
– Не волнуйся. Я поговорю с твоим начальством.
– Ага, – рассмеялся я, – и меня тут же возьмут обратно. Услышат от моего психиатра, что я совсем свихнулся, на людях нельзя показываться, и примут обратно.
– Не волнуйся, – повторила она. – Тебе стоит прилечь.
– Все равно не усну ведь.
– Хотя бы на пару минут.
Она опять вышла. Диван манил меня. Вот так же в детстве хотелось поваляться в свежевыпавшем снегу.
О том, что у меня грязные ботинки, я вспомнил слишком поздно. Я здесь каких-то десять минут и уже успел перемазать ей диван и блузку. Вот почему оборванцев вроде меня она принимает в другом кабинете.
Бетти принесла еще воды и протянула мне таблетку:
– Прими. Поможет уснуть. Я их тоже принимаю.
– Вы пьете таблетки?
Она кивнула.
– Я думал, вы лучите приспособлены к жизни.
Бетти чуть заметно улыбнулась. На губах у нее была ярко-красная помада. В другом кабинете она не пользовалась помадой.
– Что такое «лучше приспособлены»? – спросила она.
По-моему, помада ее старила.
Бетти подошла к двери и щелкнула выключателем:
– Отдыхай. Я поработаю в соседней комнате.
Я недолго думая проглотил таблетку.
В комнате было еще достаточно светло. Названия книг можно было прочесть. А было их немерено. В основном психология, но попадались и кое-какие диковины.
Тысяча китайских кулинарных рецептов. Искусство Уолта Диснея. Если приходится ждать, то чего ожидать. Законодательство о средствах массовой
Дремота облаком навалилась на меня. Я откинулся на спинку дивана и стал выделывать ногами и руками движения, словно летящий ангел. Вокруг бушевала пурга. Снег окутал меня, и я понял, что это облако состоит из невесомых, бесплотных снежинок. Надо мной парил настоящий ангел, и особенно кривляться не стоило.
Ангел взял меня за руку, и мы полетели в бедную деревню, притихшую среди песков под белой яркой луной, напоминающей жемчужину из ожерелья Бетти. Мы плыли от лачуги к лачуге, и белый луч указывал нам дорогу, скользя от окна к окну и от кровати к кровати.
Не сразу я сообразил, что это сам Господь пошел по девочкам.
Я не понял. Бог? Ведь ему прекрасно известно, что таится в сердцах как мужчин, так и женщин. Зачем ему какие-то поиски, искушения, он и так все знает, на то он и Бог.
Я спросил у ангела, и тот ответил, что плотская любовь – это единственное чувство, которое Бог не может постичь, понять ее в состоянии только человек. И ангел поставил меня у окна, за которым спала, разметавшись на голом тюфяке, обнаженная темноволосая девушка, и ее губы и руки были призывно распахнуты. Лунный свет заливал ее всю, просачивался в каждую дырочку, каждую щель.
И тут облако унесло меня обратно. Девушка не шла у меня из головы. Во мне были ее страх, и ее блаженство, и сожаление о потерянной невинности, и сознание неизбежности этого.
Она – женщина. Он – Бог. Ему достаточно мигнуть, чтобы сотворить сына, но он избрал женщину.
Наверняка она зарделась всем телом, в сладкой истоме вскочила с кровати, и серебристый свет заструился из ее пальцев и волос.
Я надеялся на это. Я молился об этом. Одна жалкая судорога экстаза – и женщина станет вечной Девственницей. Да будет так.
В кабинете у Бетти царил чернильный мрак. Я с шумом шлепнулся с дивана на пол. Сердце колотилось где-то в глотке. Хоть бы она не появлялась.
Она и не появилась. Я медленно поднялся и нашарил свои вещи. В щель неплотно закрытой двери сочился из коридора слабый свет. Но я подошел к окну. Оно подалось на удивление легко.
Луна в небе ярко сияла. Келли тоже смотрела сейчас на луну я это понял. Удивлялась ее ледяному совершенству что сродни блеску кинжала. Недоумевала, куда это я запропал.
Сон освежил меня. Поспать бы еще. Я зашагал по улице, и звук моих шагов негромко заплескался под ногами, словно волны от моторки. Богатый район, где обитала Бетти, остался за спиной, и под ноги легла серая обочина, вдоль которой тянулись однотипные дома, владельцы которых не слишком преуспели.