Темные Фейри
Шрифт:
Она постучала себя по подбородку, потратив чертовски много времени на то, чтобы сделать вид, что думает.
— Это все равно "нет". Я не хочу быть в вашей банде, — она попыталась пройти мимо меня и я схватил ее за запястье, сжав достаточно сильно, чтобы она вздрогнула.
— Это потому что ты с ними? С грязью Оскура? — от одной этой мысли мне захотелось сжечь все это здание вместе со всеми, кто в нем находится.
— Нет, — сказала она, на этот раз мягче, прислонившись ко мне и положив руку мне на грудь. Она впилась ногтями и я почувствовал,
— Как я могу сделать тебя своей? — потребовал я.
— Я не могу принадлежать тебе.
— Тогда как сделать так, чтобы ты стала рассматривать меня исключительно?
— Не знаю, может быть, ты сможешь это выяснить, — она накрутила прядь волос на палец и я кивнул, прижав язык к щеке. — Если честно, Райдер, ты — открытая книга. Это короткая книга, но определенно открытая.
Она взяла обе мои руки в свои ладошки, проведя большими пальцами по двум словам, нарисованным на костяшках моих пальцев. — Я предпочитаю немного больше глубины в парнях, с которыми встречаюсь.
Поддавшись импульсу, я поймал ее взгляд и показал ей то, что никогда никому не показывал. Себя до пробуждения. До того, как эта дьяволица вошла в мою жизнь.
Я был маленьким, улыбался, на моих костяшках пальцев не было татуировок. Мой отец сидел рядом со мной на скамейке и читал газету. Перед нами была оживленная улица. Я никак не мог разглядеть лицо отца, воспоминания расплывались по краям, словно налетевшая метель. Яснее всего было ярко-красное мороженое в моей руке, то, как сладкий клубничный вкус так сильно ощущался на языке. И если я правильно дергал за ниточки этого воспоминания, отец поднимал свои руки и опускал их мне на плечи.
Тогда у меня получалось, всего на секунду, но каждый раз, когда я вспоминал это правильно, воспоминание обострялось в десять раз. Затхлый запах сигаретного дыма смешивался с замшей его куртки. Потом все исчезло, потерялось в самых темных глубинах моего сознания, заменившись ею.
Видение сместилось прежде, чем я смог помешать Элис увидеть эту часть. Я не хотел, чтобы кто-либо видел это. Но было слишком поздно, все уже происходило и я не мог остановить это.
Я в этой коробке. Кричал. О солнце, как я, блядь, кричал. Я больше не издавал таких звуков. Мое горло было разодрано, словно я содрал несколько слоев пищевода.
Каждый раз, когда я переступал черту, я отправлялся в эту гребаную коробку в гараже. Вокруг меня поднимался запах бензина, когда эта сука заводила машину и давала новые обороты двигателю. Красные тормозные огни вспыхивали на стенах бокса. Я видел это не только изнутри, но и снаружи. Видение поглощало меня, затягивая так глубоко, что я не мог выбраться.
Я кашлял в видении и кашлял в реальности. Я не мог дышать. Не мог видеть.
Руки были на мне, мягкие и теплые. Я нашел два светло-зеленых глаза, чтобы прижаться к ним и мне понадобилась
Она отпустила меня и я освободился от всего этого, снова жаждая этого контакта. Я стоял перед ней на лестничной клетке, задыхаясь, выставленный напоказ. Унижение от того, что она увидела, обрушилось на меня, сменившись потоком ярости.
Сочувствие проползло по ее лицу и моя правая рука сжалась в крепкий кулак.
— Все в порядке… — начала она, но я вырвался и направился вниз по лестнице, чтобы ударить костяшками пальцев в стену, пока не сломаю все кости в руке. Я не остановлюсь, пока боль внутри не выльется наружу. А потом я бы снял свою кожу и оставил ее там гнить.
18. Элис
Стоило мне попросить Лейни рассказать мне о Черной карте, как я удивилась, почему не замечала их раньше. Они тусовались на задворках школы, носили темную одежду и хмурились. Я не могла понять, что именно в них выделяло их, но у них у всех был общий вид. И у них не было никакого желания заводить друзей.
К настоящему времени я приблизилась к семи из них. В классе, в столовой, в коридорах, даже в раздевалках спортивного зала. На мои дружеские приветствия они отвечали холодными, суровыми сучьими лицами и ничего не говорили. Я даже обратилась сразу к группе. Ничего. Это было мягко говоря унизительно. Это также означало, что я ничего не добьюсь. Поэтому я решила сузить круг поисков другим способом.
Я знала, что Гарет имел дело с Киллблейзом перед смертью, так что, возможно, если я прослежу за этим до источника, то смогу получить больше информации. По крайней мере, он мог дружить с кем-то из других дилеров. Ведь наркоторговцы обычно дружат, верно?
Клянусь солнцем, я уже скребу дно бочки.
Но теперь у меня была другая проблема. Наркоторговцы не особо разгуливали с табличкой над головой, объявляя о своей работе всем и каждому. А у меня явно не было такого покупательского вида, чтобы они ко мне подошли.
Нет. Мне нужна была информация. И в этой школе было три парня, которые торговали практически всем, поэтому я была уверена, что знаю, где ее можно получить. Проблема была в том, что мне нечего было предложить. Но я решила, что спросить не помешает.
Расправив плечи, я направилась через двор к углу, где заседали братья Киплинг. Вокруг них собралась небольшая толпа, торгуясь за закуски и напитки, которых не было в кафетерии и договариваясь о лучших ценах.
Толпа расступилась и я оказалась перед самым старшим братом. Он был крупнее остальных, шире, судя по хмурому виду, еще и злее.