Темные изумрудные волны
Шрифт:
Все разом замолчали, но пауза была недолгой.
– Если у нас будет процентов тридцать, пожалуй, мы будем готовы рассмотреть это предложение, – заявил Силантьев. – Если меньше, смысла нет рисковать своими деньгами, лучше взять кредит… на стороннюю организацию.
– С какой стати тебе должно достаться тридцать процентов? – набросился на него Черкасов. – Кроме того, что выбираешь больше всех присадок, что ты сделал для завода?
– На себя посмотри! Только горланить умеешь.
К ним подключились остальные. Посыпались взаимные упрёки и пререкания. Вычеркнув из памяти цель собрания,
Тут, словно с туч, упал громовой голос Гетманова:
– Вы лучше поспорьте, у кого в жопе глистов больше! Забыли, что ли, зачем собрались?!
Словно струи холодной воды обдали акционеров. В водворившейся тишине все услышали голос Першина, не успевшего закончить свою мысль:
– … то есть я тут проработал столько лет, поэтому заслуживаю…
– Сиди на жопе ровно, из-за тебя тут начались проверки! – обличающе выкрикнул Гетманов. – Из личных, недостойных побуждений действуешь.
Переведя дух, спросил, какое решение будет принято по поводу трансферта, и по поводу угрозы со стороны «Химтраста», и кому в этой связи будут делегированы полномочия действовать от лица предприятия.
– Я готов решить вопрос с медицинской фирмой, – сказал Второв. – И… не обещаю, но попытаюсь выйти на облздравотдел.
Покачав головой, Гетманов проговорил, что областной комитет по здравоохранению – вопрос очень сложный, у них своя кухня; но он, со своей стороны, тоже попытается что-нибудь сделать.
– «Химтраст» я беру на себя, – уверенно произнёс Капранов. – Можно считать, что этой проблемы больше нет.
– Так уж и нет? – сузив глаза, усмехнулся Второв. – Вы даже можете поклясться?
– Чем же я должен тебе поклясться?
– Да хотя бы… пяткой любовницы.
– Не могу, это святое.
– Ну, тогда… копытом ослицы.
– Здоровьем тёщи, – подсказал Першин.
– А-а… это легко!
Эти слова были встречены дружным смехом.
Когда собрание подошло к концу, Капранов попросил Второва немного задержаться, чтобы тот дал разъяснения по поводу Ильи Брука, компании «Фармбизнес», и медицинских поставок.
Глава 106
Андрей предложил Глебу Гордееву учредить благотворительный фонд и получить на него лицензию на продажу медикаментов и медицинского оборудования. Препараты, распространяемые через врачей, стали появляться в аптеках, и приходилось снижать наценку. Трудно становилось подыскивать им замену, чтобы врачи могли свободно оперировать ценообразованием. Придуманная Гордеевым схема рано или поздно перестанет работать. Почему именно благотворительный фонд? Можно открыть обычную фирму, но общественную организацию тоже нужно держать про запас – мало ли, какая программа, они постоянно появляются.
В ответ на это предложение, высказанное спокойным тоном, Гордеев неожиданно озлился. Он раздражённо сказал, чтобы ему «не забивали голову ненужной информацией». Потом, метая бешеные взгляды, прибавил, что все эти идеи – фирмы, фонды – он уже
– Не надо ничего придумывать, – попытался уговорить его Андрей, – не надо думать, особенно когда под это не заточена голова, надо брать и делать. Синельников собирает с народа деньги на образование – типа, их дети, когда повзрослеют, поступят в институт, и его «Интеллект-инвест» прекрасно на этом работает. Мы тоже можем взять какую-то там тему: уход за больными китами, отмывание пингвинов от мазута, или другую природную дичь, и обязательно найдём свою целевую аудиторию, будем осваивать бюджеты, и всё такое.
Но Гордеев, человек-плуг, не был любознателен, ему не подходило сравнение с губкой, которая жадно впитывает знания, его возможности для этого были ограничены, что-то уже впиталось, и больше уже не помещалось, и напитывание новым не могло происходить без ущерба для старого. И его приземленное воображение не представляло, как выбраться с перепаханного, оскудевшего поля на дорогу благополучия.
Он порекомендовал «жить своей жизнью», но если бы он сам следовал своим рекомендациям, то они наверняка бы вывели его на ту самую дорогу. Видя непонимание в крестьянских Глебовых глазах, Андрей был вынужден прекратить разговор об инновациях.
Ссора, казалось, забудется так же, как были забыты многие их столкновения и споры. Но почему-то эта короткая вспышка не прошла без следа, не забылась. Когда жизнь одного человека дружески сходится с жизнью второго, они, случается, ссорятся и бывают несправедливы в споре, и всё же взаимные обиды уходят без следа. Но если намечается внутреннее разделение между людьми, ещё не понимающими этого внутреннего разделения, то и случайное слово, мелкая небрежность в отношениях превращается в остриё, смертельное для дружбы.
И часто внутреннее расхождение лежит так глубоко, что никогда не выходит на свет, никогда не осознаётся людьми. Пустой, шумный спор, сорвавшееся недоброе слово кажутся им тогда роковой причиной, погубившей товарищество.
Глеб Гордеев всегда казался странным, чудаковатым, многие подтрунивали над ним. Андрей не принимал близко к сердцу эти странности, смотрел на них сквозь пальцы. Для него было главное то, что Гордеев – деловой человек, и обеспечивает успешную работу бизнес-схемы, и какое значение может иметь внешний антураж. Сколько их – корректных, трудолюбивых, честолюбивых, приятных, ничтожных, бесполезных людей.
И вот мелкая стычка подвела черту под их партнёрством. Андрей стал замечать, что Гордеев свободно оперирует общими деньгами – тратит на увеселительные мероприятия, берёт на строительство дачного домика. Говорил, что «потом рассчитаемся, вычтем мои расходы из моей доли», но когда наступало это «потом», забывал, сколько взял денег, обвинял Андрея в приписках.
Недоразумения случались и раньше. Бывая в командировках, Гордеев устраивал масштабные кутежи, и под воздействием расширяющих границы воображения напитков забывал об их стоимости. Потом, при подведении итогов, он удивлялся, когда ему называли цифры, часто спорил, спрашивал, откуда они взялись. Но эти споры неизменно заканчивались извинениями, братанием.