Темные изумрудные волны
Шрифт:
На вопрос, большой ли коллектив менеджеров, Синельников ответил уклончиво: «трудятся ребята», из чего Андрей сделал вывод, что постоянных «ребят» нет, так как нет мотивации, чтобы их удержать.
Беседуя с директором, Андрей попытался выяснить, на какой ежемесячный доход он может рассчитывать. Это оказалось не так-то просто. Синельников не смог внятно ответить, сколько в среднем получают его работники. Он говорил о будущем; о том, что рынок огромный, а то ли ещё будет, возможности колоссальные, и потолок доходов недосягаем. За сверхдоходами гонятся временщики, а серьёзные люди строят свою карьеру шаг за
– Вот так, step a step.
Английский его прихрамывал – так же, как и разные по длине пальцы.
И все-таки Андрею удалось вычислить эту среднюю цифру – доход, на который он может рассчитывать. Это оказалось смешная сумма – половина того, что он зарабатывал за одно дежурство в судебно-медицинской экспертизе. Он терпеливо перенес разочарование перед этим умником, от которого ожидал получить удовлетворение всех своих материальных потребностей. Но, – принялся рассуждать Андрей, – других альтернатив пока что нет. Конечно, тех денег, что удалось заработать в бюро СМЭ, на первое время хватит. Можно отдохнуть, осмотреться, и спокойно приступить к поискам новой работы. Но он не привык просто так сидеть на месте. Начав работать с четырнадцати лет, свыкся с мыслью, что должен быть постоянно чем-то занят. Была другая перспектива – начать свой собственный бизнес. Но он не имел ни малейшего понятия, что и как делать.
Андрей торопливо попрощался с Синельниковым и заверил, что условия его полностью устраивают, и что он готов приступить к работе утром следующего дня. Немного позже, когда Андрей встретился с Трезором в ресторане «Волгоград», то выразил свое неудовольствие в следующих выражениях:
– Что за богадельню ты подогнал?! Тех денег, что мне предложили, не хватит на два комплексных обеда в этом кабаке.
– Как у них там? – поинтересовался Трезор.
Андрей описал, не поскупившись на смелые сравнения.
– Все так же, – покачал головой Трезор, поправляя тяжелую золотую цепь на могучей шее. – Бедненько, но чистенько. Доходы, как обычно, все идут директору в карман.
И он наморщил свой широкий лоб, пытаясь что-то вспомнить.
– Ты не помнишь такого Глеба Гордеева? Такой же дохтур, как ты.
Да, Андрей помнил этого рыхлого, с женоподобным лицом, хлопца. Он был старше на пять лет, а в институте учился тремя курсами старше – из-за армии.
– А что Гордеев… Ходячий студень. Хочешь сказать, он у Синельникова рубит капусту, что твой козел в огороде?!
– Э-э, Разгон, почему такой догадливый сегодня?! Синельников устроил Гордеева в иностранную фирму – это раз. В «Медторге» студень зарабатывать больше тысячи в месяц – это два. Итого получается от полутора до двух тысяч в месяц. Две тысячи, Андрей, две тысячи американских рублей в месяц.
– А ты откуда знаешь? Он тебе декларацию о доходах показывал?
– Мы с ним как-то выпивали, он по синьке мне все выложил. Если ты с ним знаком, то должен знать: ужратый Гордеев болтлив, хуже бабы. Правда, мало что я понял из его рассказа – очень хитрая у него механика, хитрее, чем в твоем морге. Поэтому тебе все как есть, передаю, весь х** до копейки выкладываю. Может, ты разберешься, и у нас там что-нибудь выгорит. Подумай, друг.
– Хрен лысый выгорит. А почему
В ответ Трезор разразился бурным хохотом.
– Ты шутишь, едрен батон! Я ж там всех распугаю своими манерами!
Немного успокоившись, он добавил:
– Это все от недостатка воспитания. А недостаток воспитания – от бедности.
На сцене разодетый балаган исполнял шансонный тыц-тырыц. Это были шизофренические звуковые нагромождения, поверх которых накладывались стилистически резко сниженные слова, не всегда друг с другом взаимосвязанные. Возле эстрады взрослые, прилично одетые люди, совершали странные телодвижения – кто-то хаотичные, кто-то более или менее упорядоченные. Наверняка они все думали, что им весело, и что они танцуют под музыку, и что завтра им будет что вспомнить.
Так ощущал Андрей окружающую обстановку.
Принесли горячее – мясо по-французски. Мысли о еде навели Андрея на мысли о работе.
– Сколько ж мне придется париться у Синельникова, чтобы выяснить секреты его кухни?!
– Думаю, ты выяснишь все быстро. На что тебе мозги даны?! Это я, неуч, ни хрена не понимаю.
Он отправил в рот большой кусок мяса, запил яблочным соком и грустно вздохнул:
– Это все от бедности.
Благодушное настроение товарища Андрей расценил как верный признак его улучшающегося материального положения.
– Ну а твои дела, Трезор, как они продвигаются? Не пора ли тебе взять меня на буксир?
Трезор в ответ признался: жизнь играет с ним плохие шутки. Каданников работой загружает по полной программе, пахать приходится от зари до зари, а на доходах это не отражается. Чего стоила поимка того зверька, который стрелял в Кондаурова – день и ночь выслеживали его в местах, адреса которых услужливо предоставила милиция. Кто бы что ни говорил, но, когда надо, милиция работает на совесть. Двое суток без сна и отдыха. Ну и что?! Поймали, стали спрашивать: кто послал, зачем. Только все зря: слабый оказался человек, уж слишком впечатлительный. Увидел свои кишки, и оборвалось вдруг его последнее дыхание.
И снова слежка, снова погоня. Сейчас все ищут охранника из «Волгоградского индустриального банка», который пропал в день похорон Кондаурова. Только где ж его искать, если удрал он с деньгами, которые вытащил из сейфа? Наверняка не три копейки Кондауров хранил в своем сейфе, и на эти деньги можно скрываться с комфортом, ни в чем себе не отказывая.
Прервав рассказ, Трезор подозвал официантку, и попросил, чтоб повторили коньяк. Потом он вспомнил про Гордеева:
– Он, кстати, на работе не сидит, все шарахается в пампасах. Тебе бы выяснить, куда он ходит и зачем. Потом расскажешь, мы с тобой разотрем все как следует, и что-нибудь придумаем.
И, опомнившись, спросил:
– Э-э, Андрей, почему такой трезвый сегодня?!
– Да так… у меня типа свидание.
– С кем?
– Так… с девушкой одной.
– Неужели?! – воскликнул Трезор с наигранным удивлением. – А я думал, с парнем.
И снова Андрей отметил про себя, что его товарищ стал вести себя, как человек, уже добившийся в жизни определенных успехов, взявший какую-то новую высоту. И в его голосе вместе с уверенностью появились хозяйские, барские нотки.
Когда прощались, Трезор напомнил про Гордеева: