Темные изумрудные волны
Шрифт:
– Как искупались?
Они переглянулись.
– Прекрасно, – ответила Катя.
Хозяйка пригласила их к столу. Муж только что приехал, ничего еще не приготовлено, но время уже обеденное, и надо немного подкрепиться – хотя бы легкими закусками. Этой легкой едой можно было накормить роту солдат. Люля-кебаб, головки сыра, корзины с овощами и фруктами, зелень. Из бурдючков хлынуло вино. Тут появился Иорам вместе с Ниной Алексеевной. Следом шел семилетний мальчуган с игрушечной сабелькой – Заза, старший внук. Второго внука, Автандила, двухлетнего розовощекого карапуза, Иорам нес на руках. Нина Алексеевна тоже поинтересовалась у Кати, как прошло купание, и хороша ли вода в реке. Со второго этажа во двор спустился Анзор, крепкий широкоплечий мужчина сорока лет с приятным смелым лицом, озаренным
Анзор обнялся с тестем, чуть поклонился Нине Алексеевне, затем представился гостям.
– Как дела идут? – спросил Иорам. – Как на работе, как виноградники, как скот?
– Ездил в Кутаиси. Хороший там базар. Продал все, что должен был продать, и купил все, что нужно.
– Приехал не пустой?
– Как могу пустой приехать? – весело улыбнулся Анзор. – Привез монеты и скот для своих скотов.
Оставив женщин и детей, они прошли на задний двор, и дальше, в сад. Пройдя по аллее, посыпанной гравием, обсаженной мимозой, лавровыми деревьями, и веретенообразными туями, добрались до скотного двора. Бросив взгляд в сторону ближайшего загона, Иорам спросил, что это за дом престарелых – четыре пожилых барана, изнуренных, шатающихся, падающих от усталости, удивляющихся, как еще не сдохли.
– Привез, чтоб накормить рабочих. Мне на базаре заплатили, чтоб только поскорее их забрал.
– Сам будешь со скотиной управляться, почему никого не видно?
– Зверолюбы мои придут – Дато и Азрет.
– А сколько тут у тебя народу работает?
– На фазенде пятеро – трое со скотиной управляются, двое работают в саду. Зачем спрашиваешь, хочешь поработать?
– Чтоб тебе шакал язык отгрыз. От работы не будешь богатый, а будешь горбатый.
Они прошли мимо курятника, мимо вольера с важно вышагивающими индюками, к загону, где находились молодые барашки, с утра еще пригнанные пастухом с горного пастбища. Анзор за рога вывел одного из них и повел к навесу. Сверкнул длинный нож, и Анзор, подняв заливающегося кровью барана, бросил его на разделочный стол. Иорам взялся за край шкуры, а его зять, левой рукой оттягивая её, правой подрезал ножом. Ни одного лишнего или неточного движения. Рассказывая, как торговался на рынке, он будто не спешил, а туша уже вылупилась из шкуры. Тонким ножом Анзор разделывал её на части, раскладывая кровавые куски на столе. Жирная требуха была брошена в корзину – для собак.
В конце навеса был выложен мангал-печка. Там Андрей разжег дрова. Иорам мариновал в ведре мясо. Анзор отнес требуху и голову в сарай. Затем он сходил в дом и вернулся, держа в руках фотографии. То были снимки с изображениями выполненных работ: коттеджи, камины, бассейны, искусственные водопады. Об одном из водопадов Анзор рассказал отдельно. Трехуровневое сооружение, украшенное фигурками русалок, тритонов, и дельфинов, поражало своей фундаментальностью и великолепием. Узнав, во сколько обошлась заказчику эта работа, Иорам воскликнул:
– Э-хе-хе, дешевле было выкупить землю вокруг настоящего водопада, и поставить на нем дом, чтобы водопад журчал прямо во дворе; зачем не посоветовал хозяину так сделать?
– Если б торговал землёй, сделал бы, как ты говоришь. А так – какая мне выгода, слушай?!
Они пили вино, закусывая сыром и бастурмой. Когда отзвучали тосты за детей, за родителей, за семью, за долголетие и благополучие, за урожайные года и размножение скота, стали пить за фазаньи гнезда и ослиные уши.
Иорам рассказал про то, как во времена продразверстки и раскулачивания к Кетеван, его прабабке, пришли красноармейцы забирать «излишки» продовольствия, по сути говоря, – ограбить на законном основании. Скотина была угнана в горы, там же было спрятано продовольствие и все, что представляло хоть какую-нибудь ценность. Во всем селе комиссаров ждало разочарование. Скудные запасы на зиму, жалкий скот и пустые подвалы не сулили не только «законного» обогащения, но хотя бы сытой еды. Одна общипанная курица бегала по улицам, тщетно искала петухов. Когда ловили селян на том, что кувшины пахнут свежим сыром, их заверяли: «Был
– Куда скотину спрятала?
– Давно съели.
– Съели? А свежий навоз для удобрения сада, не меньше чем от десяти коров, откуда?
– Мой ангел-хранитель помог.
– Что-о-о?!! – взъерепенился комиссар. – Ты как сказала?
– А разве неправда? Год, как навоз лежит, а вид такой, будто только что на… бросан.
– Замолчи! – взревел комиссар, вздыбив голову, как бык перед ударом.
И добавил, потрясая винтовкой.
– Вот сейчас награжу тебя щедро за …
И он передернул затвор. Кетеван смело выступила вперед.
– Награди щедро, батоно, только сам ты не слепой: видишь, щедрее ангела никто не сможет. На него уповаю.
И все выпили за хитроумную Кетеван, земля ей пухом.
Анзор заговорил о том, что его больше всего сейчас волнует. Кампания по забою заражённого скота грозила ему серьёзными убытками. Он усматривал злой умысел – конкуренты, поставщики импортного мяса, спелись с идейными идиотами, недостатка в которых никогда не бывает, и развернули эту истребительную кампанию. Обсуждая проблему с тестем, ему больше хотелось высказаться, нежели испросить совета. Кивнув головой в знак того, что понимает, Иорам вдруг подал идею:
– Сделай ГТД, упакуй по-заграничному, и продай мясо, как импортное. Гулумбар, Сулумбар, какая разница.
Анзор сделал круглые глаза, действительно, если он рисует на компьютере сертификаты, почему не замастырить ГТД? Глубоко втянув воздух, повернул голову в сторону мангала. Тут все, как по команде, посмотрели в ту же сторону. В котлах варилась хашлама и язык, на шампурах жарилась сочная мякоть, распространяя аромат поджаренного сала. В дыхании ветерка, забегающего под навес, чувствовалось приближение прохладного вечера.
Стол накрыли во внутреннем дворике. Прямо с костра все принесли туда. Женщины их ждали, предупрежденные Зазой, беспрерывно сновавшим из дома к мангалу и обратно. Анзор принес из подвала чачу и разлил мужчинам в рюмки. Катя попросила себе тоже:
– Девушки от крепких напитков не пьянеют!
К ней присоединилась Нина Алексеевна.
Когда все заняли свои места, Иорам, сидевший во главе стола, первым взял слово:
– Э-хе-хе! Годы отбегают назад со скоростью резвых скакунов, и тень костлявой старухи с косой неумолимо надвигается на их тропу. И только при виде молодой поросли кровь бурлит в онемевших венах. Выпьем за продолжение жизни – за детей, внуков, за наше будущее!
Все выпили.
Андрей отказался от предложенной хашламы – потому что не любит – и сразу принялся за второе блюдо.
– Ты не любишь, зато хашлама тебя любит, у вас любовь неразделённая, – сказал Анзор.
И принялся рассказывать о своих делах.
– Мне приглянулась дубовая лестница в доме одного клиента. Сделана на века. А фигурные балясины, резные столбики, медные прутья для фиксации ковра – красота! Запал я на неё. По ночам мне снилось, как я танцую картули на ступеньках. Стал я приносить клиенту красочные проспекты с модными заграничными интерьерами. Такими, чтоб там были навороченные стеклянные лестницы с металлическими перилами и безвкусными хромированными приблудами. Шангыр-шенгур, обрабатывал клиента два месяца. В конце концов, он сам допетрил, что пора менять своё старье на современный хай-тек. Он выбрал по каталогу витую лестницу с широкими стеклянными ступенями. Я как бы нехотя согласился выполнить работы и сказал, что могу сэкономить его средства: в счет оплаты своих услуг заберу старую лестницу. Все, что нужно заплатить – это стоимость новой. Клиент был счастлив: демонтаж, доставка, монтаж – все бесплатно! Мысли о новой лестнице вытеснили в его сознании мысли о старой. Я уж не стал его огорчать известием, что поставщик доставляет дорогой товар бесплатно. Никому не доверяя, я сам демонтировал дубовую лестницу. Аккуратно, чтобы ничего не повредить, почти неделю работал. Тщательно упаковал и вывез на машине. Теперь я счастлив, ибо сказано: остро видящий не пройдет мимо источника счастья, не утолив жажду.