Темные изумрудные волны
Шрифт:
— Ну, что вы так сразу.
Еремеев протянул руку, Давиденко ответил на рукопожатие, напоминающее обхват клешнёй гигантского краба.
Они подозвали официантку, чтобы расплатиться. Заказ — минеральная вода и салаты — остался на столе нетронутым.
Глава 64
Убийство Никитина прибавило хлопот убойному отделу. Двух мнений не было — заказчиков нужно искать среди акционеров «ВХК», но как к ним подобраться? Шеф сказал прямо: до окончания выборов собирайте данные, выполняйте свою рутинную работу, там посмотрим. Но если
Другая проблема — Еремеев. Фигура одиозная, никто не знал, как он себя поведёт, и кем будет прикрываться в этот раз.
Следователь Галеев решил не суетиться до выборов, а там, как начальство скажет. Коллеги его поддержали. Он хотел посоветоваться с Константином Сташиным, но тот взял отпуск, и куда-то уехал.
Неожиданная ориентировка из Москвы заставила всех зашевелиться, и начать работать по снайперу. Москвичи передали, что в Волгограде находится некий Джоник, оператор, принимавший заявки на убийства, и распределявший заказы среди исполнителей. Приметы довольно расплывчатые: лицо кавказской национальности, возраст около сорока лет, средний рост, большая залысина. Орудовал в Москве, Ростове, и, как выяснилось, не обошёл своим вниманием и Волгоград. Руководство ГУВД с замиранием сердца следило за событиями — очевидно, должно произойти убийство, не на рыбалку же приехал оператор. Вспомнили про убийство Зосимова, генерального директора «ВХК», застреленного год назад в собственном подъезде. Орудие убийства — пистолет ПМ — брошен рядом с телом убитого. Преступление до сих пор не раскрыто.
Было выдвинуто предположение — может, Джонику был заказан Никитин, и это всё, что ему нужно в городе? Хотелось бы верить, но Джоника видели в Москве уже после убийства Никитина, и вот «оператор» снова выдвинулся на Волгоград.
В кабинет следователя Галеева ввели Трифонова. У него уже была одна судимость — за разбой и вымогательство. В этот раз, кроме этого, ему вменялось в вину соучастие в убийстве Новикова, коммерсанта; и Тарасова — валютчика, работавшего возле сберкассы на углу проспекта Ленина и Аллеи Героев. На допросах он сдал всех членов банды, рассказал о многих преступлениях, благодаря его показаниям задержано двенадцать человек, закрыто несколько безнадёжных дел. Наудачу Галеев решил попробовать раскрутить Трифонова на новые откровения.
— Как дела, Трифонов?
— Всё, как обычно, гражданин следователь, — ответил подследственный, осторожно садясь на стул. — Одышка, изжога, газы. Когда состоится суд?
— В «санаторий» торопишься?
— Вы обещали поблажку. Я же много рассказал вам.
— Много, но не всё.
— Как же не всё? Выложил, как на духу.
— Хватит гундосить, — бесцеремонно прервал Галеев. — Лучше расскажи-ка про Джоника.
— Не знаю такого, — удивлённо ответил Трифонов.
— О, брось, ты знаешь.
— Нет, совсем не знаю, — искренне возразил подследственный. — Кто такой, чем занимается?
— Я в эти игры не играю, вязальщика не перевяжешь. Что связано следаком, не разрубишь топором. Расскажи-ка про Джоника.
— Я… я…
— Кто заказал ему Никитина?
— А… он занимался заказухой?
— Хватит юлить, Трифонов.
— Но…
— Кто стрелял в Лиманского? Как поделили деньги?
И снова искреннее удивление, непонимание в глазах подследственного.
— Что за дела у тебя были с Трегубовым?
— Никаких. Вы же сами знаете, он не захотел со мной разговаривать. Ему был нужен Никитин.
— Какие у них были дела?
— Не знаю, гражданин следователь.
Галеев вынул из папки копии бланков почтовых переводов, положил их перед собой так, чтобы они были видны Трифонову, какое-то время рассматривал их, потом спросил:
— Узнаёшь?
Тот кивнул.
— Кого заказал тебе Третьяков? Не торопись, излагай так же, как излагал все предыдущие свои дела.
— Я… я…
— Он перевёл тебе из Москвы в общей сложности пятнадцать тысяч долларов. Это была оплата за убийство Кондаурова. Как вы поделили эти деньги, сколько взял Никитин, сколько досталось тебе?
— Сергей возвратил долг, он занимал у меня полгода назад.
— Брось, Трифонов. Раз уж начал сотрудничать с нами, будь последователен.
— Это правда. Сергей был в Волгограде, но мы не встретились. Потом он уехал, и позвонил мне из Москвы. Я попросил его прислать деньги переводом.
— Так кого в итоге заказал Третьяков?
— Говорю же, это долг.
— А с какой стати ты давал ему в долг? Он кто тебе — брат, сват?
— Он мой друг, мы служили вместе, — ответил просто Трифонов.
— Служили… Где служили?
— В Афганистане.
С минуту помедлив, Галеев сказал:
— Ладно, вопросов нет. Чем докажешь, что передавал ему пятнадцать тысяч долларов?
— У меня остались квитанции, я посылал перевод. Полгода назад.
— Еремеев и Першин заказали Кондаурова; какой у них был мотив?
— Вы уже спрашивали, гражданин следователь. Я не знаю, этим занимался Никитин с Шахом.
— У Никитина и Еремеева были общие дела, что это были за дела, расскажи мне о них.
— И это тоже вы спрашивали, и не один раз. Говорю вам: не знаю, что это были за дела.
Решив, что на сегодня достаточно, Галеев закончил допрос. Когда Трифонова увели, Галеев собрал совещание. Было решено установить наблюдение за Еремеевым и Трегубовым, проверить все гостиницы города и частные квартиры, сдаваемые посуточно приезжим. Отпустив оперативников, Галеев некоторое время собирался с духом, потом решительно поднялся с кресла, и вышел из кабинета. Предстоял разговор с шефом — нужна была санкция на то, чтобы начать конкретную работу с Першиным.
Глава 65
По-другому представлял Андрей празднование дня рождения. Лес, прогулка по берегу Финского залива, вечер, проведенный вдвоём в какой-нибудь тихой гостинице. Но Катя уехала.
Сидя на диване в своей комнате, он рассматривал сухумские фотографии, вспоминая их с Катей лето, и невыразимая тоска переполняла его. Видимо, недостаточно обладать женщиной, чтобы оставить в её душе глубокий и неизгладимый след.
«Интересно, помнит ли она обо мне? — думал он. — Нет, надеяться оставить о себе память в её сердце — то же самое, что желать оставить след на глади бегущих вод».