Темные Крылья

Miltrom Jane

Я не забыла. Не забыла черты их лиц. Характеры. Возможно, Александра я и не знала, моего деда. Но по рассказам бабушки я представляла себе мужественного, отчаянного человека, что пытался спасти жизнь самого дорого, отдавая свою. Сердце покаялось ему, билось на его могиле так сильно...да. Я была на его могиле. Я видела те черты, высеченные на надгробном камне. И те слова... : « Смерть ради жизни – величайшая, благоразумная поступь. Помни меня, кровь. » Сказанное было адресовано мне. Для того, что бы в дальнейшем, я не винила себя, за содеянное ранее.

И вот, я стою сейчас, и здесь, в своем беглом жилище. Что служило

мне крепостью, и которую вмиг разрушили. Я стою и смотрю в окно – впервые, в Финиксе пошел дождь. Капли попадали на стекло, по ту сторону окна и тяжелыми дорожками спускались вниз. И в итоге – падение. Падение – вот, что неизбежно. Забвение в итоге падения. Есть ли в этих размышлениях доля разумного? Сказанное ли мной – правда? Известно лишь богу.

Я начинаю понимать, возможно и Финикс останется в моей памяти надолго, на всю жизнь. Но очертания родного города – вот, что не забудется никогда. Никогда, и никто не сможет забыть, откуда он. Даже если произойдет столкновение чего-то, что понесет собой хаос, ты будешь думать о том месте. Ты будешь кричать, и плакать : а ведь там все – что раньше было для тебя всем.

Жизнь в чужом городе, не пройдет не заметно. Былое время пролетит, счастье от переезда исчезнет, мысли; «Я наконец-то переехал, ушел от старой жизни!» - уйдут в прошлое. Ты начнешь ходить по улицам, сравнивать их частоту, сравнивать каждый не родной лепесток с родным. Сравнивать в конце – концов людей. И наконец придешь к выводу : Это не то, что я хотел.

– Плод в отличном состоянии, - уверил доктор, который закончил просмотр, еще пять минут назад. Я собралась, и встала возле Нейтена. – Все будет хорошо, девочка готова к перелету. Только...
– он откашлялся. – Простите. Только пожалуйста... Не стоит вам так легко одеваться, как мне известно Тоунс не совсем теплый город, вам весьма будет тяжело привыкнуть к...

– Не переживайте мистер Фил – спокойным и ровным тоном сказала я. – Привыкнуть к родному городу мне будет намного легче, чем привыкнуть например, к плюсовым температурам Финикса в декабре. – я пожала плечами, и почувствовала руку Нейтена на своей талии. Он знал – во мне говорит грусть и тоска по покинутому месту. Они терзали меня все те дни, что я проживала здесь.

– Что ж, я очень на это надеюсь – кивнул доктор. – Вот ваша карточка – он протянул мне больничную карту, я взяла ее. – Всегда буду рад вам снова в моей больнице. Удачи Лиса. – мы развернулись с Нейтеном, и пошли к двери. – Эйчел! – вдруг окликнул Фил. – Да? – я развернулась в дверном проеме и последний раз взглянула в его темные глаза. – Придумали как назовете леди? – улыбнулся тот. – Хасмит – кивнула я, и захлопнула дверь.

– Значит – Хасмит? – хмыкнул мой жених. – Да, и прошу не надо...
– начала было я, но Нейтен успел меня остановить. – Мне нравиться. Но, по нашим традициям, у нее еще должны быть два имени. Дополнительных.

Традиции.. традиции. Кто-нибудь их в нашем веке вообще придерживается? Вот в этом я сомневаюсь. – Тебе что, так и норвит приладить ей свое имя?

– Я просто хотел... Нет. Знаешь, если бы у нашей дочки были бы имена наших мам, это было бы чудесно.

Я задумалась. – Как звали твою мать? – а я ведь никогда и не спрашивала про его мать, и не стала бы. Я знала – мать для Нейтена и Тэш больная тема. Они никогда не говорили о ней, и не станут, если не посчитают нужным. Я помню, лишь одно упоминание

о ней. Он говорил, как встретил на ее могиле Клануса. – Алтхеа. Знаешь как это переводиться с латинского? – он говорил вроде мне, но взгляд его был отдален. Он был так далек от сего, что я пожалела, что вообще мы разговариваем на эту тему. Я помотала головой. – Исцеляющая. – ровно ответил он. – Но вот только, от смерти, она не исцелилась. – я чувствовала рывки его сердца. Оно скорбило. Казалось, столько времени прошло – да не забыто.

– Нейтен...Никто не может исцелиться от смерти. Она – все, от чего нельзя исцелиться. – я то и сама не верила в то, что говорю. Как это не можно? Вот же, бабушка умерла – воскресла. Я ее воскресила. Я умерла – воскресла. Воскресил меня талисман. Но знаем ли мы, какая плата нас ждет, за эти воскрешения, ведь смерть – нельзя обмануть. А если даже и получилось. То она еще отыграется. Поверь мне.

– Не вериться мне, что это простое небо...
– сказал он, его голос чуть дрожал. Мы шли под открытым ночным небом. Дождь. Собирался пойти дождь, тучи густились и с минуты на минуту пройдет ливень. Мы почти возле дома. Звезды все еще просачивались сквозь сгустки туч, но не надолго. Даже луна скоро скроется. – Так сказала она, перед тем, как умереть.

– Ты никогда прежде не упоминал свою маму. Видимо... От того, что ты сильно ее любил. Знаешь. Я думала над этим...
– я взглянула на небо – Она была для тебя чем-то большим. Для Тэш тоже. Хоть, наверно она ее и не видела, но по рассказам, точно знаю – любила. Я ведь тоже считала, что люблю своего отца – так и есть. – я судорожно улыбнулась. – Но я постоянно говорила о нем. Каждому. Я так была увлечена тем, что он ушел, оставил нас. Меня. Что и не заметила, как мой разум затуманился, и это стало привычкой. И тогда меня выплыл вопрос : Любила ли я его и после смерти? – слеза скатилась тихой, тоненькой линией, и упала на землю. В сею секунду начался дождь.

Мы молчали. Никто не говорил ни слова. Просто от того, что не знали что сказать друг-другу. Каждый прав. Прав – по своему.

– Булочка моя! – на меня накинулся Гарри. Вещи уже стояли у двери. Все было готово к отъезду. Я не увидела вещей Гарри. – Я так буду...

– Нет – резко ответила я и откинула его. – Не надо говорить этого! Не надо говорить этого!!! Я ведь знаю, что ты хочешь мне сказать, сукин ты сын! – кричала я и ударила его в плече. Я старалась сдерживать свои слезы.

Я заметила : каждый стоял на своем месте. Они знали как я отнесусь к этому. Знала Тэш. – Ты ведь не едешь с нами, так, да? – я пыталась говорить спокойнее. – Лис... Келли, пойми. Я не могу.

– Нет! Ты можешь оставить свою чертову забегаловку! Ты можешь бросить все! Что тебя тут держит? Семья? Семья которую ты потерял, как и я? – первые слезы полились так незаметно, и сильно, что я еле могла видеть. Горе захлестывало меня. Чувства овладевали мной. – Пойми меня Гарри. Если остаешься ты – остаюсь и я. Я останусь. Сдохну тут. Но останусь. Я никогда раньше не задумывалась, что же я сделаю, если полюблю кого-то сильно. И за этот год мне удосужилась полюбить очень сильно за очень быстрые сроки двоих мужчин. Одного – от которого я бежала, сверкая пятками – вдох. – Второй – ты. Я полюбила тебя как отца. Я нашла того – что подходит мне по всем принципам. Ты мой второй отец. Я не побоюсь это сказать. Я и не хочу говорить, что я оставлю тебя тут. Я приобрела то – что так давно искала. Я – остаюсь.