Темные объятия
Шрифт:
Она потянулась за камнем, но Тейлон слабеющей рукой перехватил ее руку. Саншайн изумленно взглянула на него: она не подозревала, что он в сознании.
— Не надо... нельзя...
— Тейлон! — вскричала она, не понимая, почему он ее останавливает. — Что ты делаешь?
— Нет, Саншайн! — сдавленным голосом прошептал Тейлон. — Обожжет руку... ожог... не сможешь рисовать...
Страшнейший из ее кошмаров!
Она взглянула в полные боли глаза Тейлона.
Величайшая ее любовь!
Выбор
Не раздумывая, она взяла у Эша камень — и вскрикнула, когда он обжег ее руку.
— Смотри Тейлону в глаза, — послышался у нее в голове голос Эша. — Сосредоточься. Ради Зевса, не упусти душу...
Так она и сделала. Боль немного уменьшилась, хотя Саншайн все равно чувствовала, как камень прожигает ее насквозь.
Казалось, время остановило свой бег. Глядя в угольно-черные глаза Тейлона, Саншайн вспоминала свою жизнь с ним: прошлую, настоящую — неважно, они слились воедино. Вспоминала собственную смерть — и то, как Тейлон сжимал ее в объятиях.
Наклонившись, она поцеловала его.
— Я с тобой, любовь моя.
Тейлон испустил последний вздох. Тело его расслабилось. Сердце Саншайн замерло вместе с его сердцем: ее охватил неодолимый ужас.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть все получится!
Эш положил ее руку на плечо Тейлона, на изображение лука и стрелы. Камень постепенно тускнел и становился холоднее.
Но рука ее все еще горела огнем.
Наконец, когда камень полностью остыл, она отпустила его — и застыла в ожидании.
Тейлон не шевелился.
И не дышал.
Он лежал перед ней неподвижно, холодный и мертвый, как этот камень.
— Тейлон! — содрогаясь от ужаса, слабым голосом позвала она.
И в тот момент, когда Саншайн уже почти уверилась, что он умер навсегда, Тейлон глубоко вздохнул и открыл глаза. Прежние, светло-карие глаза.
С радостным криком Саншайн сжала его в объятиях.
И в этот миг дверь распахнулась, и в комнату влетели двое разъяренных богов, а с ними — орда крылатых демонов и толпа даймонов. Зарека нигде не было — оставалось лишь надеяться, что они его не прикончили.
Тейлон вскочил, загородив собой Саншайн.
Эш поднялся на ноги, готовый к бою.
— Полночь! — со злобным смехом объявил Дионис. — Начнем представление!
Демоны расступились, пропуская «близнеца» Ашерона.
— Ну здравствуй, Ашерон, — проговорил Стиккс тоном, далеким от братской приязни. — Давно не виделись. Сколько времени-то прошло — одиннадцать тысяч лет?
Тейлон затаил дыхание. Он не верил собственным глазам.
Конечно, он подозревал что-то подобное: но одно дело — смутные подозрения, другое — реальность. Так, значит, у Ашерона все это время был брат-близнец!
Но почему он это скрывал? И почему Стиккс до сих пор жив — он же не Темный Охотник? Тейлон ничего не понимал.
Стиккс неторопливо приблизился к Ашерону.
—
Наткнувшись на изумленный взгляд Тейлона, Стиккс расхохотался:
— Как в мыльной опере, верно? Два близнеца: добрый и злой!
Взгляд его, пылающий ненавистью, вернулся к Ашерону:
— С той только разницей, что мы — совсем не близнецы, верно, Ашерон? Просто случилось так, что мы появились на свет из одного чрева.
Стиккс обогнул Ашерона и приблизился к нему сзади. Эш напрягся, но не двигался с места. Тейлон смотрел на них со все возрастающим удивлением. Сколько он знал Эша, тот никогда и никому не позволял подходить к себе со спины, но сейчас он не двигался, словно парализованный какой-то незримой силой.
Стиккс наклонился к уху Ашерона.
— Ну что, Ашерон, расскажем ему, кто из нас хороший, а кто плохой? Расскажем, кто вел достойную жизнь, а кто был горем и позором для своих родных? Кого почитали и атлантийцы, и греки, — а над кем они потешались?
И Стиккс схватил Ашерона за горло — за то самое место, где так часто появлялся его загадочный шрам.
Притянув Эша к себе, он начал шептать ему что-то на непонятном Тейлону языке.
Эш задыхался, словно в тисках кошмара.
Взгляд его остекленел, лицо исказилось от ужаса. Неровное дыхание с шумом вырывалось из бурно вздымающейся груди. Но он не двигался и не сопротивлялся.
Тейлон смотрел на них, не понимая, надо ли вмешиваться. Да нет, наверное, Ашерон справится сам. Ни разу еще он не видел, чтобы Ашерон с чем-нибудь не справлялся.
— Так-то, Ашерон, — процедил Стиккс сквозь стиснутые зубы, вновь перейдя на английский. — Вспомни прошлое. Вспомни, кем ты был. Я хочу, чтобы ты все это пережил вновь. Пережил каждую свою подлость, каждое преступление. Каждую слезу, пролитую отцом и матерью из-за тебя. Каждый миг, когда я стыдился того, что у тебя — мое лицо.
Тейлон увидел, как Ашерона бьет дрожь и глаза его наполняются слезами. Он понял: больше ждать нельзя.
Какие бы там темные тайны ни скрывал Ашерон, но Эш его друг. Они знают друг друга уже пятнадцать столетий, и все эти годы Тейлон не встречал в нем ничего, кроме благородства, мудрости и отваги.
Они друзья, — и только это имеет значение.
— Отпусти его! — приказал Тейлон.
Стиккс вздернул голову — но только крепче сжал горло Ашерона.
— Ашерон, помнишь смерть Эстес? Помнишь, в каком виде мы с отцом нашли тебя? Я этого не забыл, Ашерон. Не смог забыть. Вспоминал об этом всякий раз, когда думал о тебе. Ты для меня — таков, каким я увидел тебя в тот день. Мерзкий, отвратительный слизняк.
— Убей его и открой портал! — приказал Дионис.
Но Стиккс, кажется, его не слышал: он не замечал ничего, кроме Ашерона.