Темные объятия

Кеньон Шеррилин

— Это правда. Но до твоего дома — гораздо ближе.

— И то верно, — улыбнулась Саншайн.

Он поцеловал ей руку, и они вместе вышли на улицу.

Рука об руку шагали они по тротуару, смешавшись с веселой толпой, расходящейся п одомам после праздника. На душе у Саншайн было легко и свободно.

Когда они дошли до перехода, из-за угла вдруг вынырнула огромная карнавальная платформа.

Ахнув, Саншайн едва успела отдернуть Тейлона с ее пути, а потом расхохоталась:

— Похоже, у тебя

проблемы с карнавальными платформами!

— Дело не в платформах, а в тебе, моя радость. Когда ты рядом, я не замечаю ничего вокруг.

Она игриво улыбнулась:

— Придется мне, для твоей же безопасности, запереть тебя дома и выбросить ключ!

— Если перед этим ты разденешься, — я только за!

19

Стоя в тени здания, Зарек провожал взглядом счастливую пару. Его радовало, что Саншайн нашла свое счастье, — и все же он не мог понять, какого черта они с Тейлоном так цепляются друг за дружку.

Сам Зарек даже не представлял, что это значит — любить и быть любимым. Долгая жизнь не предоставила ему такого опыта...

— Ну и к черту все! — буркнул он и, хромая, пошел прочь. Он был изранен, смертельно устал и хотел поскорее добраться до дома.

— Дионис тебе этого не простит, — послышался за спиной голос Ашерона.

— Тебе-то что? — не оборачиваясь, рявкнул Зарек.

Ашерон со вздохом подошел поближе.

— Можем мы раз в жизни нормально поговорить?

Бывший раб презрительно усмехнулся:

— Зачем? Мы ведь так хорошо НЕ подходим друг другу!

— Зет, я очень устал. Устал постоянно оправдывать тебя перед Артемидой и умолять, чтобы она дала тебе еще один шанс. Помоги мне хоть немного.

Зарек едко рассмеялся:

— Только не рассказывай, что не можешь ее ослушаться. Думаешь, я поверю, — после всего, что видел на складе? Нашел дурака!

— В жизни все не так, как кажется.

Может быть, но в данный момент Зареку на это было наплевать. У него своих проблем по горло. Он обещал богам свою помощь, а потом их предал. Прекрасно зная, что они этого так не оставят.

Что ему придется за это заплатить.

Ну и черт с ними! Пусть приходят, он им устроит праздничную встречу!

— Послушай, — проговорил он. — Я тоже очень устал, проголодался и еще хочу лечь и полежать спокойно, чтобы исцелились раны. Поговорим позже, ладно?

— Ладно.

Мимо, спотыкаясь, толкая друг друга и хохоча во всю глотку, прошла компания студентов. Зарек проводил их тоскливым взглядом.

Студенты завернули за угол и скрылись.

Стояла глубокая ночь, праздник подходил к концу, но на улицах было еще полно народа.

— Когда я возвращаюсь? — спросил Зарек, страшась ответа.

— Завтра. Ник заедет за тобой около двух. Приедет в фургоне с тонированными

стеклами и отвезет на аэродром.

Зарек прикрыл глаза и скривился, думая о возвращении на Аляску. Через несколько недель настанет весна.

И он снова окажется заперт в четырех стенах.

Какое-то движение слева вдруг привлекло его внимание. Сквозь толпу продирался даймон. Увидев у себя на пути Зарека, он оскалил клыки и зарычал — видимо, не понимая, с кем имеет дело.

Зарек недобро ухмыльнулся, предвкушая то, что сейчас произойдет.

— Ты кто такой? — спросил даймон, удивленный тем, что его не боятся.

Зарек раздвинул губы в улыбке:

— Позволь мне объяснить тебе диспозицию. Я Охотник — ты даймон. Я убиваю — ты умираешь.

— Но не в этот раз! — И даймон бросился на него.

Не раздумывая, Зарек схватил его за горло и вонзил ему в грудь свои когти.

Даймон растаял как дым.

В этот миг из толпы появился Валерий. Он тяжело дышал, лицо блестело потом — похоже, уже довольно долго гнался за этим даймоном. Увидев Эша, Валерий склонил голову... затем увидел Зарека — и застыл на месте.

Еще накануне, повинуясь распоряжению Эша, Зарек сбрил бороду.

И теперь с мрачным удовлетворением следил за тем, как на лице Валерия потрясение сменялось изумлением... недоверием... непониманием... узнаванием...

Зарек мрачно ухмыльнулся:

— Сюрприз! — негромко сказал он. — Что, не ожидал?

Развернулся и, не оборачиваясь, зашагал прочь.

Валерий

Новый Орлеан, рассвет

Братья. Это слово гремело в мозгу Валерия, как приговор.

Он смотрел на мраморный бюст в холле. В лицо отца.

В лицо Зарека.

Прошлое и настоящее не желали сливаться воедино, — и его терзала боль. Как он мог все это время не замечать сходства?

Ответ был прост и жесток: никогда — до сегодняшней ночи — он не смотрел на Зарека как следует.

Станет ли потомок патрициев тратить время на разглядывание какого-то ничтожного раба?

Лишь один раз в той, смертной жизни, он виделЗарека по-настоящему.

Сейчас уже не вспомнить, за что его тогда высекли. Был ли это проступок самого Валерия или кого-то из его братьев? Одни боги ведают. Зареку доставалось всегда и за все.

Но тогда — в первый и единственный раз — Валерий увидел в рабе человека.

Сжавшись в комок, обхватив себя руками, Зарек лежал на холодном каменном полу; спина его, изборожденная шрамами от прежних наказаний, была покрыта свежими кровоточащими ранами.

Больше всего Валерия поразил его взгляд. Пустые, бесстрастные глаза — без единой слезинки.