Темные пути орбиты
Шрифт:
— Мы тянем время, — недовольно напомнил Эррамун. — Первый этап тренировок получился весьма насыщенным. Я думаю — пора собраться вместе и обсудить этот этап.
По связи Ева услышала, как народ бормочет, покряхтывает (Клеман и Марика) и явно по пути начинает обсуждение тренировочного этапа.
«Остарджи, я сейчас поднимусь!» — предупредила Ева.
Но Эррамун наверх не торопился. Он продолжал сидеть на корточках рядом с ящиком, словно забылся, и продолжал что-то обдумывать. И Ева, с интересом ждавшая, что он скажет, постаралась
Несмотря на слегка удлинённые уши (слегка — признак аристократизма, знала Ева), Эррамун мало чем походил на эльфа ещё и потому, что лицо у него было не тонким, аристократически удлинённым, а просто худощавым, да ещё с желваками на скулах. Сейчас, когда он сидел полубоком к ней, эта его худоба была подчёркнута неравномерным светом. И рот его сейчас был не сжат, как это видела Ева при полном свете, будучи на первом уровне катера, а напротив — нижняя губа самолюбиво выпятилась, будто Эррамун спорил с кем-то, кто ему не по нраву.
Не поднимаясь с корточек, не поднимая глаз, Эррамун чуть повернул голову к ней.
— Ева, это правда — насчёт ваших женихов?
— Хотите подтверждения — спросите Криса.
Она чуть не улыбнулась, когда вдруг сообразила, что они, двое, постоянно играют с обращением друг к другу: то выкают, то тыкают…
— А в ваших законах такое есть, что наказание для оступившегося заключается в дальнейшей опасной службе?
Она не сразу поняла, что он имеет в виду. Потом сообразила. Он, кажется, был уверен, что это нормальная для многих народов практика, когда провинившийся перед старшим рода должен впоследствии убить себя. И вдруг она говорит ему идти в наёмники.
— На Земле много разных народов, — медленно сказала она. — Истории их я не все знаю. Но что у многих был в старину обычай смывать позор кровью на поле битвы — это я точно знаю. И думала, что у эльфов так же. Ведь вы народ довольно воинственный. А воину пойти вашей дорогой чести… По крайней мере, мне так кажется, нецелесообразно. И какая честь в том, чтобы умереть просто так? Честь в том, чтобы победить врага!
Он кивнул, то ли соглашаясь, то ли самому себе на собственные мысли… А Ева посматривала на него, недовольная, что приходится говорить пафосные речи, когда с языка рвался вопрос: «Так у тебя есть невеста — или как? Или… — Она внезапно даже для себя чуть не прыснула со смеху: — А если у него всё-таки жена есть?!»
— Ты смеёшься, — сказал он, не поднимая головы. — Я настолько смешон?
— Нет, я подумала, что смешна я, когда предложила тебе стать моим женихом. Ведь ты, наверное, женат, несмотря на твоё отрицание недавно! — заявила Ева.
Он наконец взглянул на неё и спокойно ответил:
— Ни одна женщина эльфов не выйдет замуж за эльфа, не принадлежащего дому своего отца. Женщина может одарить меня своей благосклонностью, но лишь в надежде хотя бы так приблизиться к главам моего рода.
Ева сморщилась от напряжения,
— Ты имеешь в виду, что с такой женщиной ты можешь появляться при отце?
— Да. Её представят отцу, как мою женщину. Но не жену.
— То есть женщины у тебя были, — всё ещё сомневаясь в его словах, уточнила Ева.
Эррамун пожал плечами.
— Дом моего отца очень известен. И богат.
Благо сидел он совсем рядом с ящиком, на котором она сидела, она испытала сильнейшее желание ударить его ногой — врезать ему боковой стороной ботинка — всё равно, куда: в плечо, в шею… Бабник, блин!.. А он, как назло, договорил:
— Невесты у меня никогда не было и не могло быть. Это был бы интересный опыт.
Он мягко, словно хищник (сузила на него глаза насторожившаяся Ева), встал и обернулся к ней. Сняв с руки перчатку, он стащил с пальца плоское кольцо.
— Ева, я прошу тебя стать моей… — он запнулся и заглянул ей в глаза — внимательно, будто ожидая услышать её смех. — Стать моей… невестой.
— Но, поскольку я невеста с Земли, — предостерегающе напомнила Ева, — я буду вести себя так, как ведут себя девушки моего положения. Я не эльф!
— Понимаю, — бесстрастно сказал Эррамун.
Она съехала с ящика и встала перед ним.
— Я принимаю твоё предложение.
— Это кольцо принадлежало моей матери, — сказал Эррамун и осторожно надел обручальное кольцо на палец Еве.
Оно оказалось слишком большим, но эльф коротким движением уменьшил его. Удивлённой Еве почудилось, что она услышала тихое, вкрадчивое клацанье. «Ни фига ж себе — окольцевал! — ахнула она, чувствуя, как уверенно кольцо обхватило её палец. — Как будто кандалы надел, а ведь всего лишь — кольцо!»
Она деловито расстегнула лёгкий скафандр — спецовку для передвижения на судне, и вынула из-под рабочего свитера цепочку с кольцом. Изумлённый Эррамун помедлил, но протянул руку, чтобы она надела ему на палец тонкий ободок.
— Это кольцо моего отца, — спокойно сказала Ева.
— А… кто он был?
— Капитаном наёмников. Он был вдовцом и удочерил меня. Мои родители погибли, когда мне было шесть лет. Когда я подросла, именно следом за ним я пошла в наёмники.
Эррамун с уважением посмотрел на свою руку.
— Твой отец тоже воин? — не преминула узнать Ева.
Эльф покачал головой, а потом с сомнением посмотрел на Еву.
— Нам необходимо рассказать о помолвке остальным? — осторожно спросил он.
— Остарджи и сам всё узнает, — хмыкнула Ева. — Если честно, мне бы не хотелось, чтобы остальные узнали. Не люблю такие вещи афишировать.
— Но как же мы будем… — Эльф прикусил губу, задумчиво глядя на Еву.
— Ты же выбрал меня в качестве напарника, — фыркнула она. — Вот и будем общаться, отключаясь от общей связи. Да и зачем нам это общение? Мы же только номинально будем женихом и невестой!