Темные тайны
Шрифт:
Трей Типано — это имя то и дело всплывало, но потом снова растворялось, никуда не приводя.
— Что сделал Трей Типано?
Раннер осклабился, над нижней губой угрожающе завис осколок сломанного зуба.
— Надо же, люди до сих пор не знают, сколько всего в ту ночь произошло. Обхохочешься!
— Над чем, Раннер? Мама погибла, брат в тюрьме. Раннер, у тебя детей убили!
Он склонил голову набок и скосил глаза на серп месяца в небе.
— Ты же жива.
— Но Мишель и Дебби погибли. Пэтти погибла.
— А ты-то почему
— Какое отношение ко всему этому имеет Трей Типано? — повторила я вопрос.
— Если скажу, мне будет какое-нибудь денежное вознаграждение?
— Непременно.
— Я ведь тоже немножко виноват. Но и твой брат небезгрешен, и Трей тоже.
— Что ты сделал?
— А у кого в конце концов оказались все деньги? Ведь не у меня.
— Какие деньги! У нас их не было.
— А у твоей матери были. Я-то знаю, у твоей курвы-матери деньжата водились.
Он теперь гневно на меня взирал, расширившиеся зрачки подчеркивали голубизну глаз, казавшихся вспышками на солнце. Он снова склонил голову набок, на этот раз беспокойно, по-звериному, и пошел на меня, расставив руки ладонями вверх, словно демонстрируя, что не собирается ни обидеть меня, ни ударить, и все же этот жест смутил меня.
— Куда подевались все деньги от страховки Пэтти? Вот тебе, Либби, еще одна загадка, над которой нужно поломать голову. Потому что лично я уж точно ничего с них не поимел.
— Никто никаких денег не получил. Все ушло на адвокатов Бена.
Раннер теперь возвышался прямо надо мной, пытаясь напугать меня так же, как делал это, когда я была маленькой. Ростом он невысок, но все равно сантиметров на пятнадцать выше меня. Он стоял и дышал на меня теплыми пивными парами.
— Раннер, что тогда произошло?
— Твоя мать вечно прятала от меня деньги, никогда мне не помогала, а ведь я сколько лет горбатился на ферме. И мне за это ни цента! Вот и поплатилась за собственную жадность. Она, дура, сама накликала беду. Если бы она только дала мне эти деньги…
— Ты в тот день просил у нее денег?
— Я всю жизнь кому-то должен. Всю жизнь одни долги. У тебя, Либби, есть деньги? Блин, конечно, есть, ты же книжку написала. Так что ты тоже не белая и пушистая. Поделись деньгами с отцом. Куплю себе на черном рынке новую печень, а потом дам какие хочешь показания. Чего хочет наша малышка?
Он сделал из пальцев козу и ткнул меня в грудь. Я начала медленно пятиться.
— Если ты причастен к событиям той ночи, которые могут выплыть наружу…
— Раз тогда ничего не выплыло, с какой стати кто-то будет копаться в этом деле сейчас? Думаешь, копы? Адвокаты? Тот, кто оказался в него втянут? Кто благодаря этому делу стал знаменит? — Выпятив нижнюю губу, он теперь показывал пальцем на меня. — Думаешь, они скажут: надо же, мы совершили ошибку, выходи, Бенчик-бубенчик, выходи, милый, на свободу и живи спокойно? Щас! Он в тюрьме по
— Нет, если ты скажешь правду.
— Ты вся в мать, такая же, блин… прибабахнутая. Нет чтоб, как все, плыть по течению! Так надо все усложнять. Если бы она за все годы хоть разок мне помогла — нет, эта сука уперлась. Я не говорю, что она заслужила такой конец… — Он заржал и вцепился зубами в ноготь. — Но быть такой упертой! Да еще ублюдка воспитала, который развращал маленьких девочек. Гадость какая. Ни разу этот мальчишка не повел себя по-мужски, так и остался сосунком. А Пегги передай, пусть отсосет.
Мне здесь больше нечего было делать — я повернулась, чтобы уйти, но поняла, что без его помощи из чана не выбраться. Пришлось снова на него посмотреть.
— Неужели ты думаешь, что всех поубивал малыш Бен? Да разве бы он смог!
— Кто же в таком случае там был? Что ты этим хочешь сказать, Раннер?
— Я говорю, что это Трей, ему понадобились деньги. Он был букмекером. Трей хотел, чтобы ему заплатили.
— Ты ему задолжал?
— Я не собираюсь перед тобой отчитываться. Скажу только, что он принимал ставки. И в ту ночь был с Беном. Как, по-твоему, он бы еще оказался в том гребаном доме?
— Если все произошло именно так, как ты говоришь, раз ты считаешь, что нашу семью убил Трей Типано, ты должен дать показания, — перебила я. — Если, конечно, все это правда.
— A-а, выходит, ты ни о чем не знаешь! — Он вцепился мне в руку. — И хочешь все получить даром! Я вот прям взял и все тебе бесплатно выложил! Рискуя жизнью… Я ведь велел привезти деньги. Говорил же…
Он потянулся ко мне, но я увернулась, подхватила мини-холодильник и потащила к лестнице — грохот стоял такой, что перекрыл голос Раннера. Я вскочила на возвышение, потянулась, но пальцы по-прежнему не доставали до перекладин.
— Дай пятьдесят баксов, и я тебе помогу, — сказал Раннер, лениво оценивая мои усилия.
Я встала на цыпочки и потянулась, изо всех сил пытаясь ухватиться за край, но моя подставка вдруг опрокинулась, и я свалилась вниз, ударившись нижней челюстью о пол и прикусив язык. От боли на глазах выступили слезы. Раннер расхохотался.
— Господи, ну что за хренота, — сказал он, глядя на меня сверху вниз. — Боишься меня, своего папку?
Я отскочила за холодильник, не спуская с него глаз и одновременно соображая, что еще можно подставить под ноги, чтобы выбраться наружу.
— Я не убиваю девчонок, — раздался голос, словно ниоткуда. — Нет, не стал бы. — Вдруг его взгляд оживился. — Скажи, а Диердру нашли?
Я поняла, чье имя он пытается выговорить.
— Диондру?
— Ага, Ди-он-дру.
— Что тебе о ней известно?
— Я всегда думал, что ее в ту ночь убили: ее больше никто не видел.
— Подружку Бена, да?
— Вроде как. Последний раз я ее видел с Беном и Треем. Может, она все-таки убежала? Иногда мне нравится считать себя дедом.