Темные тайны
Шрифт:
Барменом оказался очередной старый, седой, но очень толстый мужик. Анекдот, ей-богу, — все здесь друг на друга так похожи, словно тяжелая жизнь стерла черты, лишила индивидуальности. Бармен понимающим взглядом окинул Бена и Диондру, но пиво им все же отпустил. С пивом в руке Бен повернулся к стойке спиной и небрежно поставил одну ногу на перекладину высокого табурета, потому что видел, что за ним наблюдает Трей, выискивая, к чему бы придраться, чтобы поднять его на смех.
— Я его вижу. Я вижу Раннера, — сказала Диондра, и, не успел Бен спросить, почему
— Эй, Раннер, поди-ка сюда!
На лице Раннера тут же отразилась беспомощность, а глаза воровато забегали. Он подошел раскачивающейся походкой, засунув руки в карманы и вытаращив глаза с пожелтевшими белками:
— Слушай, дружище, у меня их просто нет. Нет, хоть тресни. Я пробовал найти, но я… я собирался тебя искать… я сам сюда зашел буквально только что… хочешь, пока отдам тебе последнюю просто так…
— С Диондрой не поздороваешься? — перебил его Трей.
Раннер вздрогнул, потом разулыбался:
— Ой, Диондра, — кхе-кхе — надо же, наверное, я совсем пьяный: не заметил тебя! — Он сделал вид, что прищурился, чтобы лучше видеть, и слегка подпрыгнул на носочках. — Да, сижу выпиваю, никого и ничего вокруг не вижу, потому как переживаю.
— Раннер, не желаешь взглянуть, кто там рядом с Диондрой?
Бен слегка повернулся к Раннеру, пытаясь решить, что сказать, кроме «Привет, пап», но, так ничего и не придумав, остался стоять столбом в ожидании неизбежных гадостей и идиотизма.
Раннер прищурился, чтобы рассмотреть сквозь дымовую завесу, но сына не признал.
— Здрасте… — сказал он и повернулся к Трею. — Твой братан двоюродный? Я вечером плохо вижу, мне нужны контактные линзы, но…
— Ну надо же! — сказал Трей, откидываясь назад, будто готовясь расхохотаться, но, видно, слова Раннера привели его в бешенство. — Глянь еще разок, ты, кретин!
Бен вдруг подумал, не выступить ли вперед, чтобы Раннер его лучше разглядел, но прирос к полу и уставился на темную копну своих торчащих в стороны волос в зеркале на дальней стене, одновременно поглядывая, как Раннер приближается к нему, вытянув перед собой руку. Будто Раннер — тролль из сказки, а Бен — сокровище, к которому он тянется.
— Ой, — сказал Раннер и еще больше разволновался. — Волосы почему-то не рыжие.
— Сына не узнаешь?! Это же твой сын, Раннер, да?
— Да, мой! Здравствуй, Бен. Разве можно меня обвинять в том, что я его не признал, — у него же волосы другого цвета! Я и не знал, что ты знаком с Треем.
Бен пожал плечами, наблюдая за отражением отца в зеркале сзади. Интересно, сколько Раннер должен Трею и почему он, Бен, сейчас чувствует себя заложником, хотя Раннеру наплевать, даже если бы за сына действительно потребовали выкуп. А еще Бен думал, насколько случайно то, что они здесь оказались. В машине было похоже, что это не входило в их планы, но сейчас он предполагал, что они ехали именно сюда.
— Я не понял, Раннер! — продолжал Трей на тон выше гремевшей здесь музыки кантри. — Говоришь, у тебя нет денег, Бен тоже говорит, что у тебя нет денег, а всего пару недель
— Трава-то была хреновая.
Он подался к Трею, отрезая Бена от разговора и бросая на него вороватые взгляды через плечо. Придвигаясь к Трею все ближе, он пытался оттеснить его к центру зала, Трей не двигался и в конце концов рявкнул:
— Отлепись ты от меня, урод. — Раннер выпрямился, и Трей продолжил: — Но ты абсолютно прав: трава — дрянь. А денег затребовал как за классную.
— Ничего я с тебя не требовал.
— Да, но только потому, что сам мне должен, говнюк. Я совершенно точно знаю, что за дозу, красная цена которой десять долларов, ты брал двадцать. Так где, я тебя спрашиваю, деньги?! Отдал жене на сохранение?
— Она мне не жена! Она бывшая! — заорал Раннер. — Я пытался взять у нее денег, а не отдать ей. Я точно знаю, что они у нее есть. Она всегда от меня прятала деньги, даже когда мы были женаты. Пачками прятала, сотнями. Получала за зерно и рассовывала деньги в самые неожиданные места. Однажды знаешь, где я обнаружил двести долларов? В ее колготках! Может, надо снова к ней вернуться.
Он глянул на Бена — тот слушал, но, делая вид, что поглощен Диондрой, поигрывал ее локоном. Диондра почти не сопротивлялась.
— Могу я поговорить с тобой об этом без посторонних?
Раннер ткнул пальцем в угол, где три огромных мужика играли в бильярд. Самый высокий, седой старик с бледным лицом и татуировкой, которую делают морские пехотинцы, отложил кий и выпустил в их сторону облако дыма.
— Давай, — согласился Трей.
— Можешь говорить и в моем присутствии. — Бен изобразил безразличие.
— Твоему сыну деньги нужны не меньше, чем мне, — продолжал Трей. — А может, даже больше.
Раннер стоял перед Треем, подобострастно съежившись под сверлящим взглядом его черных глаз, но при этих словах начал поворачиваться, расправляя плечи и выпрямляясь во весь рост. С лета Бен подрос и теперь был на пару сантиметров выше его.
— Ты Трею денег должен? Мать говорит, ты попал в переделку. Трею должен, я спрашиваю?! — прогремел он, обдавая Бена запахом пива, табака и еще, наверное, политого горчичным соусом салата с тунцом. Желудок у Бена тут же отозвался голодным урчанием.
— Нет, что ты! Нет! — Он чувствовал, как испуганно звучит его голос. Диондра придвинулась ближе. — Никому я ничего не должен.
— Тогда с какой стати я должен давать тебе деньги, которые достаются мне потом и кровью! — произнес Раннер с горечью в голосе. — Не понимаю я смысла всех этих подачек: то с тебя алименты требуют, то государство так и норовит залезть в карман. Я на себя-то едва зарабатываю, с чего же люди считают, что я должен еще на несколько работ устроиться, чтобы отдавать деньги жене, у которой собственная ферма. И дом на этой ферме. Да еще четверо детей, которые вполне могут помогать по хозяйству. Когда я рос, я совсем даже не считал, что меня должен обеспечивать отец, типа деньги давать на фирменные кроссовки, на колледж, на одежду, на…