Шрифт:
ЧАСТЬ 1
Ледяной туман окутал опоры Тауэрского моста. Крупные хлопья снега кувыркаются во мгле, то летя прямо в лицо, то исчезая в сером киселе тумана. Огромная башня с конической крышей на фоне мрачного неба кажется зловещей, но именно к ней Беатрис Эванс идет сквозь туман…
Мост тает в тумане; на фоне мутного света фонарей выделяется парапет моста – моста, с которого Беатрис сейчас спрыгнет. Она обнимает себя руками, пытаясь согреться; напрасно… У нее нет даже шали; Лайонел, бросив ее одну в гостинице, исчез,
Лайонел… Его теплые руки… Неужели все это было? Его глаза, которым она так верила! Его обещания счастья! И все это обрывается реальностью: она брошена одна, без единого цента, в незнакомом городе…
Согреться не получится. Идет снег. А она в одном платьице. Да и зачем пытаться согреться – сейчас, после нескольких секунд полета в ледяную бездну, она ударится об воду, как о камень, и эта толща грязной воды переломает ей кости. А потом ее легкие наполнятся ледяной, мутной водой скорбной Темзы, которая уже устала принимать в свое лоно всех измученных, обессиленных и преданных… Всех, кто верил в любовь – и кого оглушила горькая правда, когда пелена детских иллюзий была отведена от их глаз беспощадной рукой реальности…
Последняя преграда: ажурные перила моста. Будет очень больно, маленькая моя, но недолго. А потом – наступит сон, который заберет все страдания. Вечный сон, в который можно уйти каждому, у кого кончились силы…
Она взбирается на перила. Боже, как высоко! Она всегда боялась высоты… но это к лучшему… если у нее не хватит сил заставить себя прыгнуть – головокружение сделает все само; вот уже слабеют колени; вот уже непонятно, где небо и где перила, на которых она стоит… Сейчас…
Но чья-то тень ложится сзади! Черная фигура выныривает из тумана; грубые мужские руки вцепляются в Беатрис, и все это сопровождается хриплым возгласом:
– Ага, попалась!
***
Три года спустя после вышеописанных событий, а именно 15 июня 1848 года, мистера Джонсона, скромного жителя деревни Грин Медоуз, оторвал от его мирских занятий бешеный стук медного дверного молотка…
– Мистер Джонсон, откройте! Умоляю, скорее!
Респектабельная дверь английского коттеджа – с резными филенками, обрамленная камнем, с фонариками по бокам от двери – давно не знавала такого натиска.
Хозяин коттеджа, мистер Джонсон – уютный, пухленький человечек – показался на пороге, всем видом своим выражая недоумение.
– Что случилось, мистер Бэзуорт?
– Там, – задыхаясь от волнения, отвечал Лайонел Бэзуорт, – из нашего дома доносятся крики, и я узнал голос моей сестры…
Мистер Джонсон пожал плечами и потрусил следом за молодым человеком.
Коттедж, в котором проживали брат и сестра Бэзуорты, помещался по соседству с коттеджем м-ра Джонсона. Через минуты полторы мужчины добежали до двери – но в этот момент м-р Бэзуорт попятился и боязливо оглянулся на толстячка соседа. Джонсон, пожав плечами, пробормотал: «Все тихо… может, вам померещилось?», затем толкнул дверь, вошел в коттедж, пересек небольшой
И тут им открылось ужасное зрелище, и сразу стало очевидно, что ничего не мерещилось, а все было по-настоящему. Посреди комнаты, на ковре, лежало окровавленное тело Глэдис Бэзуорт. Над ним склонился мужчина, который тут же повернулся к вошедшим.
– Какое счастье, что вы пришли, – пробормотал он, – надо позвать полицию…
Мужчине этому на вид было около двадцати шести лет, и он был весьма недурен собой. Со вкусом одетый, в дорогом сюртуке, накрахмаленном галстуке, он был бы воплощением респектабельности, если бы не руки, испачканные кровью. Из соседней комнаты доносился плач маленького ребенка.
– Вы убили мою сестру! – вскричал Бэзуорт. – Сначала вы ее обесчестили, а теперь убили, вы сущий дьявол… Невилл Парсон, вы… убийца!
Лайонел Бэзуорт в гневе был великолепен. Горящие глаза, обличительный гнев, которым горела каждая черточка его красивого лица – все это произвело бы большое впечатление на публику, если бы она тут была…
Означенный Невилл Парсон встал и, стиснув зубы, отвечал по мере сил спокойно:
– Ну, по поводу того, что я ее обесчестил, позвольте заметить, тут кто-то потрудился до меня… и что касается убийства, то же самое…
– Коронер разберется в этом, сэр, – холодно заметил пухленький мистер Джонсон. – И не пытайтесь на нас напасть – мы, двое сильных мужчин, вполне способны постоять за себя…
Парсон кинул им взгляд, полный презрения, и ответил:
– Лучше посмотрите, не бежит ли кто по улице – может, это убегает реальный преступник. Здесь ведь свернуть некуда…
Джонсон и Бэзуорт переглянулись, затем Джонсон быстро вышел.
***
В тот же час того же дня Агнес Мэйси, миловидная девица лет двадцати двух, совершая свою ежедневную прогулку по тихим улочкам деревни Грин Медоуз, обнаружила некое дополнение к пейзажу, которого раньше в ее краях не было – а уж она-то их изучила вдоль и поперек.
Этим дополнением оказалась дама в зеленой накидке, которая сидела за этюдником, и с увлеченным видом рисовала пейзаж: ряд увитых плющом коттеджей. Агнес подошла поближе, стараясь не шуметь – но, видимо, стук каблучков ее-таки выдал, и незнакомка обернулась.
– Прошу меня извинить, – пробормотала Агнес, – мое любопытство порой сильнее меня…
Ответ незнакомки стал неожиданностью, ибо она, прищурившись сначала, вдруг резко подняла брови и воскликнула:
– Агнес? Агнес Мейси?
– Простите, я не припомню…
– Ну как же. Пансион миссис Эддингтон…
– Беатрис?! Бет Эванс? Как ты меня узнала, ведь нам было тогда лет по двенадцать…
– Но, как видишь, я тебя помню… Я помню, как я чуть не попалась тогда с тем сыром, когда решила устроить набег на кладовку… А ты меня не выдала! Таких подруг не забывают!
Они стояли друг напротив друга со смущенным видом, потом протянули друг другу руки и, наконец, обнялись со смехом.
– И давно ты здесь, Агнес?