Темные воды Тибра

Попов Михаил Михайлович

Ничем не приметная, обитая металлическими полосами, с одним глазком в форме ромба, калитка в густой тени старых цизальпинских акаций.

– Чей это дом? – еще более недоверчиво спросил Сулла. И нахмурился.

– Чтобы это понять, надо войти, и как можно скорее.

За поворотом улицы послышались шлепанье растоптанных плебейских сандалий и пьяные крики.

– Да, надо войти, войти поскорее, – заныл тихонько Метробий, – а там и поймем все, клянусь Минервой и…

– Это ловушка?

Раб кивнул:

– Ловушка

судьбы. Или, правильнее сказать, ловушка наоборот.

Понимая, что дальнейшие препирательства не только бесполезны, но и опасны, Сулла сказал:

– Открывай.

Дом, на территорию которого они попали, принадлежал, несомненно, одному из самых богатых людей в городе. Два больших бассейна, один со специально откармливаемыми муренами, другой – для купания. Цветники, масса африканских растений, которые в Италии в обычных условиях не встречаются.

Дорожки посыпаны так называемым пуническим песком – тонкий, розовый, с неуловимыми блестками.

На большой зеленой, тщательнейше подстриженной полянке – длинный стол, накрытый – даже с расстояния пятидесяти шагов было понятно – с необычайной роскошью.

Людьми, которые только что избежали не просто смерти, но смерти мучительной, унизительной и бесславной, все это роскошество воспринималось с особой остротой.

Волны народного негодования, докатывавшиеся из-за стен, окружавших сад, больше не казались угрожающими, в них появилось что-то неопасно-театральное.

– Чей это дом? – снова спросил Сулла.

– Мой! – услышал он в ответ знакомый голос.

Из крытой колоннады слева от муренового бассейна вышел Гай Марий.

Победитель при Верцеллах и Аквах Секстиевых сильно изменился за последние годы. Он и прежде отличался массивностью фигуры, бычьей, короткой шеей. Со временем он этих не самых привлекательных особенностей не утратил. Плюс ко всему его кривые жилистые ноги стали еще кривее, мощные руки находились в вечно полусогнутом состоянии, так что в целом он напоминал старого, угрюмого, вечно ненасытного паука.

Самым неприятным было то, что этот «паук» изо всех сил старался выказать дружелюбие и радость встречи, такое поведение настолько ему не шло, что могло бы вызвать смех, когда бы его гостям хоть в малейшей степени было до веселья.

– Оставьте оружие, в этих стенах вам ничто не угрожает. Вы – мои гости.

Сулла немного помедлил перед тем, как избавиться от своего меча. Все же он находился в доме врага, да еще в тот момент, когда с этим врагом начаты военные действия. Но, подумав немного, он решил, что, пожалуй, вряд ли что-нибудь изменится от того, будет он вооружен или нет.

Децим и Метробий последовали его примеру. Первый – без особой охоты, второй – с поспешностью.

Хозяин вздохнул с облегчением, он немного побаивался другого развития событий. В его планы не входило убивать Суллу, хотя избавление от него являлось одним из заветнейших его желаний.

– Сейчас вас

проводят в бальнеум, вы приведете себя в порядок, после этого мы перекусим. – Гости молчали. – Такое окончание дня, согласитесь, несколько предпочтительнее того, к которому вы уже, как я понимаю, готовились.

– Пошли людей в Субуру, пусть они отнимут у собак тело Квинта Помпея, – сухо сказал Сулла.

– Мальчик погиб?

– Защищая меня.

Марий поморщился. Второй консул, отец юноши, тоже был задействован в планах полководца. С телом любимого отпрыска на руках Руф будет менее сговорчив.

– Хорошо.

Когда измученные беглецы, сбросив окровавленную и пропотевшую одежду, погрузились в подогретую воду, Сулла прошептал на ухо Марку Карме сквозь облако благовонного пара:

– Что тут происходит? Что ты обещал этому буйволу от моего имени?

Раб хихикнул и нырнул. Появившись на поверхности, он прошептал:

– Можешь считать, что я обещал все не от твоего имени, а от своего.

Сулла схватил его за большое сломанное в нескольких местах ухо и несколько раз окунул в воду, со стороны могло показаться, что он не прочь его утопить.

– Но правда же, господин, клянусь Нептуном, хотя не уверен, что он держит под своим надзором и подогретые водоемы, какая разница.

– Это мне решать – какая.

Болтающийся в воде Карма задел ногою мирно покоящегося в ароматических водах Метробия, и тот, обиженно хрюкнув, отплыл.

– Этот кудрявый только притворяется старым глупым наложником, на самом деле он все время подслушивает.

– Что ты сказал Марию?!

– Что ты готов официально отменить празднества в честь Квирита. Даже не отменить, а перенести, потому что коллегия авгуров преподнесла сенату какую-то совсем уж несусветную печень жертвенной коровы, так что внешне все будет выглядеть законно.

– Тут нет никакой новости. Я сам сообщил об этом Сульпицию и обещал уговорить Руфа.

– Но Марий мог этого не знать. Кроме того, когда я пробирался к нему в качестве твоего посланца, мне нужно было что-то говорить его офицерам, сумасшедшим клиентам и сателлитам. Знаешь, сколько их там было, на форуме?

Кожа неприятно зудела, Сулла осторожно погладил ее мокрыми ладонями. Неприятное ощущение на минуту пропало.

– Что еще ты от моего имени обещал Марию? Говори, не бойся, я не стану гневаться.

Карма закрыл глаза и ушел под воду.

Вскоре все гости Мария возлежали за столом, забавляясь кто олениной, кто паштетами, кто фруктами. О количестве поданных вин потребуется отдельный разговор, но у нас нет на него времени.

Хозяин был облачен в роскошную консулярскую тогу, ремешки его сандалий были расшиты на какой-то варварский манер, но весьма изящно, на седой, полуоблысевшей голове кое-как держался один из золотых лавровых венков, пожалованных благодарным отечеством своему великому гражданину.